в Медоке и до того (55)

Вчера вечером, точнее, даже уже в ночи у меня, а у тебя, как я поняла, был день, ты, наконец-то, взял меня на прогулку по городу, который располагается за лесом над вашим Кампусом. То есть, по ближайшему к Кампусу городу.
ЛШ: Смайл.
У: Читаю в твоей улыбке то, что ты доволен собой.   И не зря. Потому что это была очень впечатляющая для меня прогулка.
ЛШ: Ну, осмелюсь предположить, что для того, чтобы тебя впечатлить, особо многого и не нужно: достаточно показать тебе пару красивых деревьев на Нльянкхише, как показывает практика. 
У: Ах, значит, это была ухмылка.
ЛШ: Разве? Я улыбаюсь вполне по-доброму. И, да, от того, что ощущаю удовлетворение. 
И вот если бы кое-кто не позволил себе пару-тройку лишних глотков вина на детской вечеринке в гостях и сейчас не морщился от мигрени, глядя на белый монитор, то моё чувство удовлетворения было бы почти не омрачённым. 
У: Упрёк принят. И вполне справедливо. Согласна. Тут ещё туча снежная подоспела – как раз вовремя: мигрень мою порадовать, так сказать. Но я постараюсь не обращать внимания на всё это и не напрягаться, чтобы дать остаткам вина выветриться (с помощью ячменного, живительного, - нет, не пива (терпеть его не могу), а напитка «Мельница» - без-кофеинового и тёплого. Не стану тебя им соблазнять, поскольку пока не планировала с тобой им поделиться. 
ЛШ: Я тебя всякими вкусняшками угощаю, значит, а ты мне "Мельницу" жалеешь? 
У: Ты, во-первых, прошу, не забегай вперёд – я хотела по порядку рассказывать про всё, и про вкусняшки – в том числе. А во-вторых, я не жалею, я просто ощущаю неловкость: ведь я не готовила этот напиток для тебя. Это у меня с утра остался, я просто его кипятком разбавила. Не вполне для тебя «кондиция», как мне кажется. Ты же – дорогой гость, так сказать. А таких не поят недопитыми остатками…
ЛШ: И поэтому просто – не поят.
У: Ладно тебе. Я ведь не такая. Я стараюсь давать тебе попробовать то, что мне кажется интересным для тебя.
ЛШ: Ясно. Ты всё уже решила, и за меня – тоже. 
У: Ну, у меня нет сейчас сил с тобой препираться в шутку. (Ты ведь именно так делаешь?) Голова ещё не совсем прошла.
ЛШ: Не совсем. А я так старался  .
У: Ясно. Спасибо. Уже гораздо лучше. Правда. Но мой читатель не поймёт всех этих шутливых препирательств – того, что ЛШ так меня расслабляет, снимая головную боль. (смайл беспомощных рук).
ЛШ: Теперь ты недооцениваешь читателя. Ладно. Возвращайся лучше к намеченному рассказу. Ты ведь уже и конспект приготовила. 
У: Да. Я утром на «свежую голову» записала кое-что из названий, пока они не улетучились ещё. Спасибо, что помог мне их вспомнить уже после того, как я поспала после этой прогулки.
ЛШ: Пожалуйста. Обращайся  .
У: Кстати, в-третьих, из наших таких разговоров читатель может заключить, что ты – какой-нибудь «домовой», которого я подкармливаю…
ЛШ: Хммм. Не думал в таком ключе.   Неужели можно так подумать? Я, строго говоря, не вполне нахожусь «в твоём доме». И не могу никак быть домовым (не говоря о том, что я таки не плазмоид, некоторым образом). 
К тому же, я не особо и голоден. У меня достаточно питательной и приятной еды. Я просто так шучу. (Иногда – хочу внимания, заодно  ).
У: Невероятная честность с твоей стороны.   Ладно. Имеешь право. Ты меня так балуешь, что, я считаю, я задолжала тебе уже уйму внимания.
ЛШ: Ты мне ничего не «задолжала». Если что. Рассказывай лучше, пока мы ещё до чего не договорились.
У: Ок. Я уже давно просила тебя взять меня с собой «на прогулку» в ваш город. Ты уже вот поделился со мной прекрасными видами вашего «парка» и реки. А город я видела только «мельком» из некоторых образов, которые ты мне как-то посылал-таки по моей просьбе.
ЛШ: Просила-просила, и вот – выпросила. 
Ладно. Я не думаю о тебе, как о попрошайке. Мне и самому было приятно сходить с тобой на такую прогулку. Просто – всему своё время. Вот оно и пришло, когда пришло. 
У: Ясно. Спасибо. Мы «вышли» из твоего помещения (назвать его «студией»?) в Кампусе. У тебя там был Эшлера. Кстати, он называет тебя «господином». 
ЛШ: Он – вежливый, да. Учтивый. 
У: Даже ко мне обращался, как к «госпоже». Вот интересно мне всё ещё, как он меня «видит» в астрале?
ЛШ: Ты сама не догадываешься?
У: Нууу, есть предположение. Ты ему транслируешь?
ЛШ: Да. Он видит то, что я ему ментально транслирую. У него есть такие функции – настройка на умственную активность (и образы) своего пользователя (хозяина).   Поэтому ему незачем (да и нечем особо) входить в астрал, чтобы видеть тебя там.
У: Да. Я примерно так и думала об этом. Ты сказал ему, что уйдёшь на прогулку «на полчасика» (мы провели, как мне показалось, вне твоей студии не меньше пары часов  , моих, по крайней мере – наверное, Эшлера воспринимает время в Нльянкхишских «часах»?)…
ЛШ: Ну, ты мыслишь в верном направлении. Он не знает о земном времени так, как ты можешь об этом думать. Да. Он настроен на местное время, когда мы с ним работаем на Нльянкхише.
У: И как только ты подошёл к двери, чтобы выйти за пределы своего жилища, Эшлера направился в твою жилую комнату (саму таки студию, из «прихожей», где он сидел, пока мы были в студии), и, как я поняла, начал там что-то делать, типа уборки.
ЛШ: Ты – очень догадлива. 

(источник изображения отсюда: https://image.krasview.ru/video/ccac5bcadf1feca/__5.jpg)
У: Ну, догадаться было не трудно: что бы ещё ему там делать? Не на диване же твоём медитировать. 
ЛШ: Смайл.
У: Ты закрыл дверь. Я поинтересовалась (моё неуёмное любопытство), как устроены ваши замки. Разумеется, я не смогу себе представить их устройства. Меня интересовало, чем можно его открыть.   И ты сказал, что он распознаёт какие-то «биометрические данные» пользователя. Я не очень таки поняла, что ты имел в виду, и как тогда пользуется замком Эшлера, если ему надо зайти или выйти.
ЛШ: У Эшлеры есть специальный ключ. Но мне ключ не требуется. Я это имел в виду. Ключ Эшлеры тоже – «встроенный», но не «биометрический»  . Так понятнее?
У: Ну, в какой-то степени. Ладно. Потом ты покатал меня на парочке лифтов. Ты назвал их «транспортёрами», потому что они едут не только снизу-вверх и сверху-вниз, но и по горизонтали тоже как-то. Мне не вполне понятно как. Ну да ладно. Один из них, который таки больше именно «лифт», оказался с прозрачными стенами и вёл на «верхний» (под-поверхностный) этаж, где располагается то, что я уже раньше описывала: помещение со всякими удобствами вроде «магазинчиков», и «кафе» (разумеется, я привожу приблизительные аналогии из своего земного понимания данного вопроса).
ЛШ: Ну, они довольно близко отражают суть происходящего при этом.
У: Да. Я пыталась что-то рассматривать. А я ведь – в астрале. И тут надо уточнить для нашего читателя некоторые, связанные с этим, нюансы. Так, например, начнём с того, что ты, ЛШ, таки гулял в своём физическом теле. Объяснив мне, что для меня это мало что изменит, поскольку «внутри каждого физического тела воплощенного духа есть таки и его астральное, и ментальное и остальные «тонкие» тела». То есть, ты вполне мог продолжать общаться со мной. Более того, на Шиморе (Нльянкхише) большинство населения «эфирно (астрально) осознанные», как мы с Сати, скажем, это назвали бы для себя. И они таки вполне могут распознать, что наш Иерарх прогуливается не в гордом одиночестве…
ЛШ: Мне не очень нравится, когда ты говоришь обо мне в таком тоне.
У: Извини. Я не хотела тебя обидеть или задеть. Я имела в виду то, что они тебя таки уважают. И при своей астральной осознанности вполне способны распознавать твоих попутчиков по прогулке. То есть, строго говоря, мне трудно было оставаться «невидимкой». За исключением особых случаев, когда ты что-то предпринимал для этого специально.
ЛШ: Да. Так и есть. В этом отличие Нльянкхиша от Земли. Одно из отличий. Тут большая часть взрослого населения вполне различают присутствие разумных духов не только в физических их телах. Дети тоже могут различать, но они реже вообще придают этому значение. У них есть свои, интересующие их, вещи (развлечения).
У: А у нас вот, наоборот, скорее дети могут сохранять врождённую эфирную осознанность…
ЛШ: Да. Я и говорю, что разница очевидна.
У: Да. И благодаря этой особенности шиморцев мне даже удалось с некоторыми из них поздороваться и немного пообщаться.   Так, пока я «глазела» по сторонам, пытаясь что-то распознать в окружающем меня непонятном астральном пространстве «верхнего этажа» твоего Кампуса, ты «подтащил» меня буквально за руку к тому, что я смогла уже по «витрине» обозначить для себя как «цветочная лавка».   Там была живописная стеклянная витрина с живыми цветами. Мне бросились в глаза красновато-белые с розовым отливом цветы на длинных ножках, напомнившие мне наши орхидеи. Я даже так и сказала женщине-продавщице, которую мы встретили в этом «магазинчике».
ЛШ: Почему ты ставишь кавычки? Ведь это и есть – магазин цветов. Пусть он и маленький – местный, внутри Кампуса. Но вполне себе магазин. Там можно купить живые цветы. Да, я слышу твой вопрос: и срезанные, и растущие в земле (в «кадке» - в ёмкости для выращивания растений). Но поскольку ты показывала мне до этого образ, что тебе нравятся букеты из цветов – они как раз выглядят как срезанные цветы, то я решил… мы решили, выбрать там именно срезанные цветы.
У: Продавщицу звали (надеюсь, что и сейчас с ней всё в порядке) Элейя. Она – высокая, почти с ЛШ ростом, и примерно его же цвета кожи, немного светлее, тоже со светлыми волосами, как мне показалось. У неё светлые волосы?
ЛШ: Ну, серые, скорее. Да.
У: Хорошо. Глаза только у неё желтовато-коричневатые, вроде бы. Но я же смотрела из астрала, так что – я так её увидела.
ЛШ: Я помогал тебе. Так что ты почти всё верно излагаешь. Да. Ну, она таки меня пониже ростом. Высокая, конечно. Но не такая дылда, как ты тут изображаешь.   Хорошая женщина. Не наговаривай на неё.
У: А что, у вас зазорно женщине быть высокой?
ЛШ: Ну, у меня и так рост «выше среднего»… А для барышни это уже – очень высокий. Так что, будь она с меня ростом, ей было бы, думаю, не очень комфортно, по шиморским меркам. Она «просто высокая», не дылда. Ниже меня, сантиметров на 20 ваших, как минимум. 
У: Вот теперь ты – придираешься к деталям. Но я понимаю: ты не хочешь портить образ приятной женщины в глазах нашего читателя.
ЛШ: Я надеюсь, ты без задних мыслей.
У: Что-ты! Я так и думаю. Элейя показалась и мне весьма приятной и обходительной. Она спросила, хочу ли я сама составить букет, или же мы предоставим это тебе (не буду тут обзывать тебя «иерархом» - слышу, как тебя коробит, когда я так говорю – а я ведь не ехидничаю, если что  ).
ЛШ: Разумеется.   (не ехидничаешь, ага…)
У: Ну, я подумала, что мне было бы интересно, как ты составишь букет. Поэтому я сказала ей об этом. Но она заметила, что мне понравились «орхидеи» - я их ещё с витрины заприметила. Поэтому она предложила начать именно с них. Я спросила у тебя по поводу того, как вы считаете цветы в букете и придаёте ли вы значение их количеству, (мы вот, например, считаем, что дарить «принято» нечётное количество цветов, а чётное – преподносят умершим, на кладбище). И ты сказал, что у вас нет подобных «поверий», но что вы считаете «благоприятным» дарить 15 штук цветов. Поэтому мы решили выбрать такое количество цветов. И к 5 «орхидеям» стали добавлять… Ты вытянул откуда-то зелёные, как будто листья тюльпанов, свернувшиеся на кончиках в лилово-голубой бутон, словно нераспустившиеся ирисы. И таких вот добавил три штуки к красновато-бело-розовым, (они были словно бы в крапинку), «орхидеям». Мне показались красивыми тёмные «фиалки» (я такие кажется уже видела у вас – на дереве в «саду»: они похожи на гигантские комнатные фиалки – такие же бархатистые и округлые, с крупными лепестками, но у этих серединки не жёлтые, белые, кажется). А ты потом показал мне на ещё одни из виденных мною в том «Саду» цветы – это такие пушистые «пионы-хризантемы», крупные (как наши пионы, прямо) белые и очень душистые. Они были на веточках, как будто бы с дерева.
ЛШ: Ну, они растут на деревьях, как и «фиалки», да.
У: Вот их тоже добавили – четыре тёмных «фиалки» и три белых «пиона-хризантемы». Получился красивый и душистый букет. Элейя предложила перевязать его «живой» завязкой из какого-то растения, типа вьюна, но с листиками, похожими на наш папоротник. И он был удивительно (для Нльянкхиша) зелёный. Я обратила на это внимание. И Элейя объяснила, что это оттого, что это – «комнатное» растение: оно растёт в помещении. А те растения, что живут под открытым небом Нльянкхиша, имеют оттенки от лилового до сероватого, как я видела уже ранее.
ЛШ: Ну, они и зеленоватые тоже бывают. Но реже. И оттенки не столь насыщено-салатовые, как у этого «вьюна», да.
У: Она перевязала – буквально, обмотала им букет. И предложила оставить цветы на время у себя. Потому, что … ну, гулять с таким большим букетом было бы неудобно, как мне показалось. Наверное – не только мне.
ЛШ: Смайл.
У: Я решила запомнить этот букет. Я вдыхала (как могла в астрале – видимо, не без твоей помощи  ) аромат всех этих диковинных для меня цветов, также – стараясь запомнить их. Ну, как я могу забрать с собой, при всём желании, такой букет в «свой мир»!?
ЛШ: Мы же уже договорились – как. Ты можешь его забрать «астрально», когда захочешь. Он, кстати, до сих пор у меня. Мы ведь его донесли потом до моего дома (студии - как ты его называешь). А ты можешь забрать его «астральную проекцию». И, как ты об этом тоже подумала – никто не запретит тебе, скажем, нарисовать его. 
У: Жаль только, я не умею рисовать ароматов.

ЛШ: Ну, тут я вряд ли смогу помочь тебе.   Но ты можешь сохранять их у себя в памяти. 
У: Да. Я это уже поняла. Спасибо – в любом случае. Было очень приятно и интересно делать букет вместе с вами с Элейей из всех этих цветов.
И я так долго об этом одном рассказываю. Боюсь, что описание всей прогулки потребует от меня даже не двух моих часов.
ЛШ: Да. Ты любишь детали. 
У: Ну, я не могу по-другому. Иначе будет просто не интересно. Как мне кажется. Это же – как картинки в книжке. А, как сказала известная нам с тобой Алиса (не та, что читает этот текст за нас, а та, о которой писал некогда твоей подопечный  ): «Книжка без картинок, ну, или хотя бы - без разговоров – книжка неинтересная».
ЛШ: Ясно всё с вами. Продолжай лучше, не отвлекаясь на Алис. 
У: Да. Тем более, что дальше меня ждало ещё много интересных деталей. Так вот сразу почти после цветочной лавки ты показал мне «кондитерскую». Ну, что ещё можно было бы мне показать: не магазин же компьютерной (или какая там нынче у вас в ходу) техники и запчастей к ней? Разумеется, я бы мало что смогла в этом не то, что понять, да и увидеть – в астральном-то восприятии.   (Не знаю, уместен ли тут мой смайл).
Короче говоря, ты как-то очень стремительно «дотащил» меня прямо до следующего интересного для меня места – опять – ещё внутри Кампуса, его «торгово-развлекательно-бытового» этажа: до «кондитерской». Где, помимо витрины со всякими невиданными мне деликатесами под прозрачными купольными крышечками таились всякие неведомые мне вкусности, но оказались ещё и посетители: там была женщина с двумя детьми – мальчиком и девочкой. Я принялась их тут же разглядывать…
ЛШ: Нашла себе ещё диковин. 
У: Ну, ты шутишь. А для меня они тоже вполне – диковинные. Я ведь не встречала раньше Шиморских (Нльянкхишских) детей в таком «приближении». И мне неутерпелось их разглядеть. Тем более, что, как я это ощутила, они практически не обращали на меня внимания.
ЛШ: Да. Как я и сказал, дети редко вступают в астральные контакты с «малознакомыми путешественниками» в этом поле. Их у нас так воспитывают  . Поэтому они почти не обращают внимание на подобного рода присутствие.
У: Ясно. Мы тоже учим своих детей не говорить с незнакомцами. Вполне логично. 
ЛШ: Я рад, что это тебе оказалось понятным. 
У: Женщину я не стала так пристально разглядывать. Мне было неловко. Но я видела, что она угощает детей сладостями за тем, что мне показалось круглым столом, наподобие тех, что бывают у нас в кафетериях и кондитерских. За ними обычно можно есть стоя. Дети что-то ели. Я не подглядывала. Это было бы уже не вежливо. У девочки были светлые, практически белые, вьющиеся волосы. И кожа была не голубая, а едва-едва лилово-розовая. А мальчик был потемнее. И волосы у него были почти коричневые. У девочки они были собраны в три хвостика. А у мальчика забраны наверху и распущены к низу, почти как у тебя. Но у него они были значительно короче – едва доходили до плеч. Да, я слышу, ты говоришь, что они растут «всю жизнь», вы их не стрижёте. Поэтому его доросли только во едва до плеч: маленький мальчик. У нас такой был бы школьником начальной школы, наверное. И девочка может быть едва побольше. Они лопали сладости. И я не стала, не смогла их больше разглядывать. Даже одежду вот сейчас подробно не опишу. Она у меня начала сливаться. Но девочка была в чём-то разноцветном. А мальчик в светлом, кажется.
Ты обратил моё внимание на то, что, собственно, там продавалось. Это были всякие сладости. Мы не спросили имени у продавца. Это тоже была какая-то женщина. Я была занята сладостями. Пыталась их разглядеть. Вот и не успела разглядеть продавца. Ты знаешь её?
ЛШ: Нет, эту конкретную – не знаю. Я не так часто туда заглядываю. Очень редко – точнее.
У: А в "Цветы" – чаще?
ЛШ: Ну, Элейя сама представилась нам. Но, да, я встречал её раньше. Она – владеет этой «лавочкой», если так можно выразиться. А в кондитерской, насколько я понимаю, есть несколько разных продавцов. И я не обратил внимание на них тоже – не уточнил имени этого конкретного.
У: Ты выбрал что-то из того, что там продавалось. Это было две штучки: одна – прозрачная на вид, в форме октаэдра, как я её увидела. Фиолетового цвета с красной серединкой. Оказалось, что это такая сладость из фруктового сока какого-то (непонятного для меня) растения такого вот цвета с красной (тоже мне не ясной) ягодой в середине. Сладость была плотной на вид. Когда ты купил её и ещё одну, то первую предложил попробовать прямо там. Там ведь были для этого столики. Кстати, я выяснила для себя интересную деталь: лампшин, как я это увидела в этом магазине – это не монета, и не «штучка», а что-то наподобие наших банковских карточек, только несколько другой формы. Ты объяснил, что с них снимают «лампши» при покупке, и также и пополняют – зарплатой или другими средствами. Иначе говоря, похоже на то, как это понимаем мы.
ЛШ: Ну, в общем и целом – да. Можно так сказать. 
У: И ещё я потом разглядела на тебе что-то вроде поясной сумки, тоже белой, как и всё твоё одеяние на этой прогулке, (за исключением сандалий). И в неё ты и положил вторую сладость в чём-то, что напомнило мне небольшой прозрачный кулёчек. Ты сказал, что это не совсем наш «пакетик». Что ваши материалы, хотя я и могу думать, что они похожи на наши внешне, в отличии от последних, изготовлены из того, что полностью разлагается (дезинтегрируется) без всяких последствий для экологии. У меня сейчас нет сил как-то ещё это понять.
ЛШ: Не напрягайся так. А то тебя на долго не хватит.
У: Я уже это чувствую. Но я буду продолжать.
Ты дал мне таки попробовать сиреневый октаэдр. (Разумеется, поел его ты сам, я лишь «уловила» твои ощущения, насколько это было в моих силах)…
ЛШ: Жутко звучит, и - не вполне правда. Я ведь и правда «дал тебе попробовать». Не надо обесценивать моё внимание. Хотя, конечно, да: вкус ты можешь ощущать благодаря тому, что я тебе «транслирую». Но я хотел быть как можно более «реалистичен» в том, чтобы ты ощущала себя частью этой прогулки.
У: Можешь быть вполне спокоен по этому поводу. У тебя это очень хорошо получалось. И эта сладость была очень вкусной. Вкус – непередаваемый в моих словах. Но, что же мне поделать? Она была плотной снаружи и жидкой внутри. С ягодой, напомнившей мне по фактуре «коктейльную вишню». Ты сказал, что сладость изготовлена из сока (сахара как у нас вы не используете). Сок – довольно много содержит «сахаров». При этом она очень сочная. Да. Всё – как ты любишь. 
ЛШ: Но я надеялся, что тебе тоже понравится.
У: Мне и понравилось. И то, что я не в состоянии описать вкус, так это не оттого, что я его не ощутила. Просто мне не приходит прямых ассоциаций с чем-то земным, знакомым мне. Это очень экзотично. Сладко, кисловато, пряно, даже как-то шипуче, что ли… Одним словом – не нахожу сравнений. Поэтому и не могу описать.
ЛШ: Понятно. Да. Ну, ничего. Главное, что тебе самой – понравилось. 
У: Да. Спасибо тебе большое. Незабываемое впечатление. 
Я продолжу. Ты взял с собой вторую сладость – она была белой, кстати, на вид. И меня – заодно. И довольно стремительно направился из этого «злачного» места – верхней части Кампуса… (Это в моём восприятии оно так выглядит – столько всяких соблазнов…  ). Кстати, по пути ты таки показал мне мельком то «предприятие общественного питания», где готовит та женщина, которую я уже видела раньше из твоих образов. В этот раз ты назвал её имя – Моэрхана. Она и теперь была там, как я поняла – на «боевом посту», готовя для тружеников шиморской науки. 
ЛШ: Мы «трудимся» не только на Шимор. У нас нет разделения на науку в рамках своей планеты - отдельно от всего МС. Конечно, есть некоторые специализации, которые могут быть более актуальны для нашей планеты. Но в целом все данные нашей научной деятельности предоставляются для блага всего МС.
У: Я могла об этом сама догадаться. Но, спасибо, что прояснил это тут.
Ты, нет, сказать, что «повёл» меня, было бы неправдой. Потому что ты делал это так стремительно (в отличие от того, как медленно я об этом рассказываю), что это ощущалось мной как «потащил», или «протащил» через весь этот этаж опять на каком-то не особо понятном мне транспортёре – прямо посреди самого этажа, в движении по горизонтали. И мы оказались в помещении, которое я могу охарактеризовать только как парковка. Там были транспортные средства. Вот вспомнила, что ты показал мне свой «астральный скутер». Не могу понять, почему бы не обзавестись «физическим»?
ЛШ: У нас нет таких, какие есть у вас, на Земле. Да, у нас бывают подобные штуки, передвигающиеся по поверхности планеты. Но это – скорее редкость, чем что-то довольно распространённое. И я пока не обзавёлся ничем таким. Мне, признаться, особо некогда было бы им пользоваться, потому что я практически всё время провожу на работе. Даже если я где-то передвигаюсь, то это тоже по работе, в основном. Ну, а если – иначе, то… Я пока не решил, нужно ли мне что-то такое физически. 
У: Ясно. Точнее. Не ясно. Ну, да ладно... Короче говоря, ты привёл меня к летательному аппарату. Она называется оэткаш и похожа на бурхадские, беловатые снаружи, полу-капли. Там было таких довольно много. Эта, судя по всему, либо твоя, либо – в твоём пользовании?
ЛШ: Да. Я ей пользуюсь. Да. Она принадлежит «работе». Но я могу ей пользоваться столько, сколько мне необходимо. Я не считаю нужным пока обзаводиться подобной, если могу пользоваться тем, что мне предоставляется. 
У: Ясно. Она почему-то «праворульная». Я видела это уже ни раз – что ты управляешь такими штуками, находясь справа. Видимо, так у вас принято.


ЛШ: Да. Если тебе так понятнее.
У: Ты сказал, что я могу сама решить, как я буду воспринимать внутреннюю «отделку» этой «машины». Предложил поэкспериментировать с цветом сидения, например, или с его фактурой. На большее – разумеется, моих познаний во внутреннем устройстве подобной техники у меня бы не хватило.   Я послушно попробовала «перекрасить» сиденье. Ты предложил сделать моё сидение розоватого цвета. Я не стала возражать (как бы безумно это не выглядело для меня). Потом мы поэкспериментировали с фактурой материала. И после нескольких попыток с тем, что я визуализировала как ткань и всякий там велюр, остановились на «коже». Естественно, я это всё видела и ощущала только в астрале. Что ты там делал «на самом деле», я даже не берусь предполагать. Но твоё сиденье в итоге было спокойного цвета слоновой кости и тоже из чего-то по фактуре похожего на кожу или кож-зам. 
ЛШ: Ну, это как с моим «умным домом»: тут можно управлять такими нюансами с помощью настроек.   Довольно просто это всё преобразовывается (есть опции). Так что даже не в астрале - вполне можно разнообразить свою действительность.
У: Как скажешь.   В общем, ты сказал, что в городе, куда мы направляемся-таки, есть река… Это – та же самая река, что протекает и по вашему «парку», которую там ты мне уже показал. Но в городе она выглядит иначе: рядом с ней – набережная и улицы… И всё такое. То есть – есть на что посмотреть. 
Мне сразу захотелось на это всё посмотреть. Потом ты объяснил, что когда мы будем лететь, я не особо много смогу увидеть из оэткаша (это слово обозначает такую летающую машину). Потому что она перемещается довольно быстро. Поэтому ты предложил мне «показать» своими образами, то, что там примерно будет по пути. И сказал, что попробуешь потом уже в полёте «остановиться» на какое-то время, чтобы я ещё смогла «посмотреть» уже в городе. Ты «показал» мне, что мы вылетим из такого, своего рода, тоннеля, выходящего из-под поверхности в город. И оттуда можно лететь в сторону реки через город. Ты сказал, что оэткаш не требует «ручного управления». Можно просто задавать пункт назначения, и сработает автопилот. Но тебе нравится «рулить» самому. Просто – нравится. И что, если я не против, ты бы и сейчас это сделал. Я была не против. Как я могу возражать, да ещё и в астрале? 
ЛШ: Ты вполне могла не согласиться. 

(источник изображения отсюда: https://stockinfocus.ru/wp-content/uploads/2017/05/1493726855.png)
У: Да? Мне так не показалось. Но я не стану спорить с тобой сейчас. 
Ты очень стремительно - (снова - стремительно -) полетел. Я почти ничего не успела заметить. До тех пор, пока не поняла, что мы уже повисли где-то над городом. Там были разные строения. Не очень высокие, главным образом. Да, не выше наших пятиэтажных домов. Хотя в этих было по два, два с половиной этажа (просто – более высоких). Крыши у домов, как я смогла рассмотреть, в большинстве случаев были как-бы закруглены, по типу наших мансард, что ли, но менее угловато, точнее – совсем без углов. Зато – с небольшими «чердачными» окошками под крышей, зачастую. Я уже как-то описывала цвета этого города раньше. Они и сейчас увиделись мне довольно спокойными – в пастельной палитре. Иногда крыши были кофейного или кремового цвета. Именно крыши сверху видно лучше прочего.   Дома часто стояли окруженные небольшим «садиком» или двориком. Но привлекло моё внимание на тот момент кое-что другое. Я увидела несколько поодаль зелёного цвета, довольно яркий, шпиль от башни, возвышавшийся над общим пастельным пейзажем города. Ты понял это и объяснил, что эта башня – Храм: «Храм Чистого Разума» последователей культа Света Разума. Изумрудного цвета -  «цвета чистого неба», башня. Ты понял, что мне стало очень интересно. И предложил мне полететь к ней, если я хочу. Разумеется, я захотела. Все передвижения были очень быстрыми. Я их не успевала даже осознать как следует. Ты приземлился («принльянхишился», омг) неподалёку от этой башни-храма. Там была для этого предусмотренная «парковка», как я поняла. Мы пришли к зданию….
Тут я резко вспомнила кое-что из самого начала нашей этой прогулки. Сейчас вот вспомнила. Что ещё у тебя в студии ты решил меня «переобуть». Или «приобуть» подобающим для случая образом: в одни из тех «туфель» тряпичных на вид, какие я разглядела у тебя на твоей пробежке – те, что из «отталкивающего грязь» материала.   Почему я об этом рассказываю? Потому что ощущение «надевания» этих туфель было для меня тоже – весьма необычным. Когда ты приложил их к моим ногам, туфли словно сами наделись и тут же «приняли форму» - сели точно по моей ноге, сохраняя при этом идеальный вид именно обуви. Это было очень необычное для меня ощущение. И действительно – в них невероятно удобно. Ради одной такой только обуви Земле стоит поторопиться со вступлением в МС  , на мой взгляд.
Мы прошли немного пешком от оэткаша к Храму. Под ногами я разглядела что-то вроде мелкого красноватого цвета гравия. Никакого асфальта или чего-то подобного. Я спросила у тебя, и ты ответил, что это оттого, что по такой поверхности вполне удобно ходить, а ездить вы – не ездите, как мы, а летаете. 
Мы вошли в Храм снизу башни. Там был вход. Я не особо поняла, какой именно. Потому что моё внимание привлекло то, что было внутри. Пространство этого храма почему-то напомнило мне мечеть. Но более свободное по ощущению в плане духа. Там находились разные люди (шиморцы) – и мужчины и женщины (не было разделения на «мужское» или «женское» пространство внутри). Но было то, что можно назвать местами для сидения по периметру – как я позже «разглядела», что-то вроде «мраморных» бледно-розового оттенка, скамеек, встроенных, примыкавших прямо к стенам. А в центральной части тоже сидели – но на полу, на чём-то, что можно было бы назвать «ковровым покрытием» или чем-то таким – мягким и пригодным для сидения. Атмосфера была очень спокойная и непринуждённая. Но полностью лишённая каких-либо признаков суеты. Назвать её строго «медитативной» я бы не решилась. По ощущению это было как «пространство, свободное от мыслей», что ли: ничего не давило на ум. Я обычно ощущаю чьи-то мысли рядом с собой весьма осязаемо – к несчастью или счастью для меня, а тут было очень спокойно и просторно: не было такого «давления» от ментальной деятельности в общем «осязаемом» мною поле.
Сама башня внутри показалась мне не очень большой по площади, но зато – высокой. Если мерить в ростах ЛиШиони  , то, наверное, ростов пять-шесть, не меньше. Прости меня, ЛШ, что я тут воспользовалась тобой, как «линейкой». Но мне надо было оттолкнуться от чего-то, что я могла там воспринимать. А тебя как раз-таки могла хорошо воспринимать. Спасибо тебе за это. И где-то ближе к верху «шпиля», (башня стремительно сужалась кверху), я углядела источник освещения: там были (где-то на три четверти высоты здания) «окна», откуда вниз шёл свет. Не знаю, как им удалось решить это архитектурно так, чтобы он доставал до пола. Мне трудно объяснить себе это. Видимо, под каким-то хитрым углом. А ещё там были балкончики (внутрь) – тоже от стены прямо. Немного пониже «источников освещения». И на одном из таких балкончиков (к тому времени ты, ЛШ, уже нашёл для нас местечко в углу на сидении у стены), появился человек (шиморец) в длинном одеянии. Он во что-то зазвонил. Не могу сказать, что это было: колокол или гонг. Что-то среднее. Звук был очень протяжный, пронзительный и умопомрачительный – в прямом смысле этого слова. (пока печатаю, по радио Кассиопеи тоже во что-то такое зазвонили  , на буддийский манер). Ум выключался сам собою от этого звука. Ну, мой – ещё немного поупорствовал. Потом, послушавшись-таки твоего, ЛШ, совета, я подчинилась этому звуку и начала впадать в транс (как, видимо, и полагалось всем присутствовавшим в храме). Это было очень интересное ощущение. Сперва я просто ощутила облегчение от отсутствия мыслей. Потом облегчение начало переходить в лёгкое, приятное волнение. Потом начало зарождаться где-то глубинное ликование. При этом на осязательном и визуальном уровне это сопровождалось «объемными» эффектами: я словно видела золотистое свечение, искрящееся и переливающееся, а по телу бегали лёгкие, приятные «мурашки». Я выдержала ровно один «заход». Там намечалось ещё их несколько, насколько я поняла. Но ЛШ понял, что я не в силах так «усердно медитировать», как искушённые шиморцы, последователи «Чистого Разума». Поэтому он воспользовался мгновенной паузой между «заходами» и, схватив меня за руку, вытащил через какой-то потайной «чёрный» (зелёный, как и всё в башне) ход, выходивший прямо на ещё один балкон, немного выше уровня входа в основную часть храма.
Оттуда, оказавшись уже снаружи, мы спустились по примыкавший прямо к зелёной башне лестнице вниз, на улицу. Вся эта история с башней-храмом зелёного цвета (а небо над Нльянхишем в ясный день – именно зелёного, изумрудного цвета) напомнила мне про Волшебника Изумрудного города, если честно. Не знаю уж и почему  .
ЛШ: Видимо, ты не нашла более «устойчивых ассоциаций» в «своём архиве»  .
У: Видимо.
Да. Я тут пометила в заметках (ещё утром), что эта медитация, излучалась из «шпиля» этого храма-башни (из под его «купола») в виде «музыки пустоты» (чистого сознания). Такие пришли вот образы, ассоциации.
ЛШ: Эти – уже значительно ближе к сути происходящего.   Да.
У: Но идя по лестнице вниз, ты показал мне ещё ниже реку: она виднелась дальше, вниз по улице, отходившей от храма и поворачивающей как раз к набережной реки. Улица эта вся была из красноватого «гравия». Ты объяснил мне, что это, как я могла бы это понять для себя, «частный сектор» города (район, как мне услышалось от тебя название его – Медока). Тут были такие же дома – не высокие, двух, двух с половиной этажные, с округлыми крышами. Не совсем как полукруг. Просто – закруглённые. Мы пошли по этой улице пешком. Ты ещё несколько раз переспросил, не устала ли я ещё и не собираюсь ли я устать…
ЛШ: И не даром, ведь ты таки устала потом.
У: Ну, да. Я вот и сама не понимаю, почему я так быстро устала. Я ведь в астрале топала, не физическими ножками. (смайл рук в беспомощном недоумении).
ЛШ: А сейчас – ты не устала ещё это печатать?
У: Ну, сейчас – другое дело. Моё тело тоже напрягается, не только ум.
ЛШ: В астрале тоже есть расход энергии – в некотором роде: виде внимания, концентрации. Особенно, когда мы поддерживаем ещё и осознанный ментальный контакт, как мы делаем это сейчас и во время прогулки – тоже. Поэтому ты и устала. Ничего удивительного (или – страшного  ). Но я думал, что ты захочешь ещё полетать на оэткаше…
У: Летать на нём – не так интересно (хотя, с тобой – захватывающе, конечно, но – я ничего не успеваю толком рассмотреть). Поэтому мне хотелось замедлиться и прогуляться пешком по этой улице до реки. Тем более, что там было очень живописно. И улица шла под уклоном вниз, в сторону реки как раз. Но ты всё же предложил мне присесть на скамейке у одного из домов и передохнуть. Скамейка была розоватого цвета, похожая на вид на мраморную. Только, как я уже привыкла почти у вас на Нльянкхише – тёплая на ощупь, и гладкая (как мрамор, как раз). Она располагалась около одного из домов. Дом был похож на то, что я могла представить себе как крупные кирпичи – какие-то блоки розовато-терракотового цвета. Очень приятного, спокойного цвета. Освещение вообще мне показалось очень приятным. Я не смотрела, кстати, на солнца. Но подозреваю, что они оба были на небе. Ты сказал при этом, что не жарко. Это как если бы у нас было бы 23 градуса (для нас – вполне комфортно, тепло).
ЛШ: Время было уже ближе к тому, когда можно ожидать закат одного из солнц. Глубоко «послеобеденное». 
У: А. Ясно. Моё любимое время суток.   Домик был окружён небольшим садиком. Не было никакого высокого забора, отделявшего бы садик с домом от улицы. И скамейка стояла почти уже не в самом саду, а как бы вдоль дороги. Словно бы приглашая прохожих присесть на ней и отдохнуть. Ну, мы так и сделали. Ты сказал, что это – вполне удобно: так можно делать, никто не станет возражать, чтобы мы тут сидели. Рядом с нами я увидела интересное дерево.
ЛШ: Конечно – как же ты - и без «интересного дерева» можешь погулять?
У: Ну, да. Я люблю красивые деревья. И это было очень красивое. Как раз я подумала о сирени: рядом с таким приятным домиком у нас бы наверняка росла сирень… И тут увидела такое вот дерево. Оно было не очень высокое. И действительно напоминало высокий куст, как акация или необычайно высокий шиповник (у нас такими высокими они не бывают). У него были мелкие округлые листики, напоминающие листья белой акации, только более «мягкие», по фактуре напомнившие как раз шиповник (но без колючек!) и лилово-сиреневые. И меж этих веточек с листьями росли зелёные «розочки» - такие цветы. Душистые. Да. Не как сирень. Какой-то незнакомый мне, но приятный, сладко-цветочный аромат. Ты сказал что плоды этого растения похожи на зелёный шиповник, съедобные.
Пока я любовалась диковинным растением, ты, ЛШ, предложил слопать-таки вторую из купленный в кондитерской сладостей. Она оказалась «творожной». Точнее, она была словно сделана из сыра, напомнившего мне моцареллу, но сладкую на вкус, внутри со сливками – густыми как крем, и орешком (вот уж не знаю, каким, но сладковатым, вроде кешью нашего). Вот так я могу описать свои впечатления от этой сладости. Ты доволен?
ЛШ: Чем? Сладостью или описанием?
У: Ну, чем-нибудь из этого? 
ЛШ: Ладно. Доволен – и тем, и другим.   Ты ещё не устала?
У: Это не важно. Я хочу сегодня закончить описание прогулки. Пока ещё могу помнить это.
ЛШ: Что же я могу тогда поделать с тобой…
У: Ну, не знаю. Лучше – помоги. Помнить всё как надо. 
ЛШ: ОК.
У: Мы там недолго посидели и пошли… Ну вот. Я поняла, что мы ели эту сладость не там. Мы таки у реки её съели. Потому что я опять устала уже там. А тут просто дерево я рассмотрела.
ЛШ: Это – не принципиально. 
У: Как скажешь. Мы спустились по улице до того, что можно было бы считать набережной. Река, кстати, по твоим словам (как я их услышала) называется Яуэхва. И если в лесу (в парке) она вполне себе «дикая» река, с камышами, утками и всеми делами, то тут, в городе, они даже местами (насколько я могла это увидеть) обложили её берег у набережной чем-то вроде мраморного укрепления. У вас что – бесконечные месторождения розового мрамора? Почему у вас в городе всё из него: скамейки тут и там и даже – набережная?
ЛШ: Ну, не то, что бы какие-то «бесконечные месторождения». И это не ваш «мрамор», строго говоря. Ты его так воспринимаешь. Он для тебя больше всего похож именно на него. Но это другой материал. Он есть у нас в большом количестве, в изобилии, да. Не считается столь же ценным, как мрамор у вас. Просто природный материал, приятный для использования в указанных целях и не только. Тебе нужно его название?
У: Нет. Не сейчас, пожалуйста. А то я озадачусь им ещё на полчаса  .
ЛШ: Я специально спросил про название, если что  .
У: Я поняла уже. Ладно. Забью на «мрамор», хоть он и красивый. Розовый такой, с прожилками - местами красноватыми или более лиловыми. Очень живописный. У реки более в желтоватые оттенки. Наверное, ещё и от освещения зависит его вид. Странным мне показалось то, что «мраморный» берег реки граничил с гравиевыми дорожками улицы (набережной вдоль берега реки). Мраморными были «ступени» в реку и небольшая часть береговой линии реки. Не знаю, как это ещё назвать. А выше уже, ну, через метра два, была гравиевая «улица». Ещё выше начинались дома вдоль улицы, ещё через метров десять. Но не везде. Как ты показал мне, вдоль реки были зоны – и парк был, и даже пляж. Мы решили пройти до него. Довольно быстро. По пути как раз отдохнув на одной из таких же «мраморных» лавочек на набережной и перекусив вышеупомянутой сластью.
Когда мы были у пляжа, я обратила внимание на спуск от мраморной набережной к песчаной части пляжа. Это было как-то трудно для моего понимания. Река словно тоже «спускалась» к песчаному аппендиксу этого пляжа. Хотя это было довольно большое пространство – вдоль берега – которое занимал песчаный пляж. Я уже действительно устала к тому моменту. И было ощущение, что одно из солнц будет садиться. Да. И когда мы дошли до пляжа и я потрогала песочек на нём, ты спросил, не хочу ли я уже возвращаться. И я не успела даже подумать о том, как тяжко было бы идти весь путь обратно до того места, где мы оставили оэткаш, как ты сообщил, что, если я устала, ты можешь пригнать на автопилоте его прямо сюда – на улицу около пляжа. Это было неожиданно приятно. Благодаря этому мы смогли быстро вернуться к Кампусу. И ты уже провёл меня самыми быстрыми путями по нему до своей студии (самыми «прямыми» транспортёрами  ). И нас встретил Элшлера. Убрался, наверное, таки, к твоему возращению.
Ты показал мне, что букет уже стоит у тебя в комнате. Вот. Я это запомнила. Ты сказал тогда, что я «могу забрать его, когда захочу». Я почесала затылок задумчиво (как бы мне это сделать из астрала?  ). Но мы уже это обсудили. Потом пришло время отдыхать… Как и сейчас оно – неумолимо приближается. Я прямо ощущаю его физически – это время. Мои все уже уснули. И меня оно – время – подгоняет.
ЛШ: Не сопротивляйся тогда ему.   Прими его, как Кришну. 
У: Спасибо, за шутку. 
Я, наверняка, что-то забыла. Но, думаю, это не критично.
ЛШ: Кроме букета?
У: Ну, про него я как раз помню. И попробую как-нибудь нарисовать его при случае.   Спасибо за него. Не знаю, получится ли он у меня хоть немного таким же красивым, как выглядел, когда я его видела.
ЛШ: смайл

краткие заметки по этому путешествию: Летающая машина (похожа на бурхадские беловатые снаружи полу-капли) оэткаш, солёная груша – камча, продавщица цветов – высокая, голубоватая женщина Элейя, женщина повар из Кампуса Моэрхана, река в городке за кампусом Яуэхва, район города у реки - Медока, цветы: красновато-белые «орхидеи», нераспустившиеся бутоны «ирисов» в зелёных стеблях, пушистые «пионы-хризантемы» белые на древесно-коричневых ножках и огромные «комнатные фиалки» без желтых серединок (серединки беловатые). 15 цветов перевязаны «вьюном» игольчатым, комнатным растением, поэтому – зелёного цвета (на поверхности растения другого цвета). «Сирень»: листья «акации-шиповника» лилового цвета и зелёные (салатового оттенка) «розочки» (плоды похожи на зелёный шиповник, съедобные).
«Храм Чистого Разума» последователей культа Света Разума. Изумрудного цвета «чистого неба». Башня. Свет из «купола» (шпиля башни). «Музыка» пустоты (чистого сознания) – медитация…
«кондитерская» в кампусе. Пирожные: прозрачно-лиловое с красной «ягодой» в жидком соке (сиреневом), и белое (из «сыра» со сливками и орехом внутри). Вместо сахара – сок сладких растений (ягод).