ГГ 19

***
У: Сегодня ты обещал мне свидание…
ЛШ: Я обещал? Это – ты обещала: мне – свидание. Что мне даже кажется несколько обидным. Потому что я думаю, что ты и так – моя… Ты ведь – моя? (улыбается) .
У: Что я могу на такое ответить? Соглашусь. Да. Твоя, конечно. (очередной раз, между прочим ).
ЛШ: Не считай это реферированием. Как я и сказал, я готов повторить это столько раз, сколько потребуется.
У: Для чего потребуется?
ЛШ: Ну, хотя бы для того, чтобы это свидание таки состоялось.  (улыбается, сменив гнев на милость).
Я не гневался. Зачем ты так пишешь про меня? Я лишь слегка выразил своё негодование. Потому что… Да. Я, действительно это так ощущаю: мне приходится звать тебя на свидание. Хотя я и так всё время для тебя доступен: ты можешь общаться со мной когда захочешь – в любое время практически. Но ты… Вынуждаешь меня звать тебя.  (улыбается).
У: И ты – улыбаешься.
ЛШ: Я, да. Я рад, что ты таки принимаешь мои приглашения.
У: А у меня - есть выбор?
ЛШ: Надеюсь, это риторический вопрос. И почему, когда ты садишься за эту штуку, ты становишься такой напряжённой? Я бы предпочёл, чтобы ты была более расслаблена.

(оригинал изображения тут: https://vsegda-pomnim.com/uploads/posts/2022-04/1650612426_22-vsegda-pomnim-com-p-sakura-tsvetenie-foto-v-rossii-22.jpg)
У: Ну, если ты зовёшь меня на свидание, как ты это обозначил, то я подумала, что мне надо подойти к этому ответственно. Вот я и готовилась. Собиралась, так сказать: с духом, с мыслями, даже тело вот тоже привела в порядок, чтобы хоть как-то соответствовать случаю. Хотя, честно говоря, скребя пятки, как ты наверняка уже прознал, я думала о том, что по сравнению с тобой я ощущаю себя самкой гномов: этакая гром-баба, полу-мужик… Ну, у нас думают, что самки гномов даже бородаты, ко всему прочему (мужиковаты и в остальном, за исключением непосредственно половых признаков, так сказать…)
ЛШ: Брррр. Зачем ты так. Отставить. Перестань так думать немедля. Если тебе было мало того, что я уже тогда тебя попросил перестать. И я уже говорил тебе, что такими мыслями ты, кроме прочего, оскорбляешь ещё и меня: ты думаешь, что моя любовь – ужасна, безобразна, даже… Разве это справедливо по отношению ко мне?
У: Справедливо?
ЛШ: Ну, да. Не самое подходящее слово. Но, я думал, ты поняла, услышала, что я хотел до тебя этим донести… Если ты – моя любовь, то ты не можешь быть ужасна по определению. Иначе ты меня дискредитируешь: думаешь, что я не имею вкуса, как минимум.
У: Ну, вот. Выходит, что это ты сейчас – загнал меня в угол. Получается, что я даже не имею права думать о себе что-то такое…
ЛШ: Тебе незачем ничего такого о себе думать. Зачем тебе это?
У: Вот и думаю, до сих пор думаю: зачем тебе это? На твоей планете десятки, ближе к половине сотни миллиардов красивых женщин… Ну, или кого у вас там больше – женщин или мужчин?
ЛШ: У нас не было войн, как ты знаешь, уже очень давно по вашим меркам. И уже давно поколения выровнялись, как и примерно соотношение мужского и женского населения. Но многие из них… Короче говоря, меня это в данном случае вообще мало интересует. Я тут родился не для того, чтобы «отведать» красивых шиморских женщин.  (К вашей шутке о том, что земляне рождаются не только и не столько для того, чтобы насладиться прекрасной земной едой … хотя, в свете того, что она у вас редко бывает экологичной последнее время, это всё тоже – не так уж и однозначно). Другими словами, ты меня поняла. Зачем так говорить обо мне? Ты всячески хочешь обесценить то, что я чувствую. Почему ты считаешь, что я не могу быть счастлив в любви?
У: Хммм? Почему ты думаешь, что я так считаю? Я – напротив, считаю, что ты, как никто другой в моих глазах, полностью заслуживаешь самого лучшего: самых прекрасных и любящих женщин и вообще – людей (шиморцев и всяких прочих, и не только людей – всех, кто с тобой входит в контакт), самых лучших – чтобы они все любили тебя.
ЛШ: (улыбается)  Это, конечно, звучит мило и прекрасно. Но это, опять же – забота. А не любовь, как я её ощущаю. Всё это: «ты заслуживаешь самого лучшего»… Какая разница для тебя, что я там «заслуживаю». Для меня это тоже не имеет значения, если речь не идёт о том, чтобы ты была тут для меня и любила меня. Ты же слышишь это?
У: Я, да. Всем телом, можно сказать.
Но ведь моя жизнь так коротка… всего несколько твоих лет. И так далека от тебя. Зачем тебе это? Всего через пару твоих лет я уже буду старушкой. А тебе будет хотеться всяких там радостей…
ЛШ: Опять я это слышу! Ты когда-нибудь перестанешь? Перестанешь издеваться надо мной?
У: Я разве издеваюсь? Я говорю, как любит это называть Альфир, «факты»: то, что есть.
ЛШ: Во-первых, ничего такого нет. Сейчас нет – это точно. Сейчас, прямо сейчас ты – тут. И с тобой всё в порядке: ты здорова и прекрасна.
И ты будешь для меня прекрасна, не зависимо от того, сколько тебе будет лет, как ты будешь выглядеть физически (и даже энергетически – я понимаю, что для поддержания бодрости духа, как вы это называете, землянам тоже требуется недюжинная сила – того же самого духа, как минимум)…
У: Кстати, ты поражаешь меня своей способностью «воскрешать» мой лексикон. Уже который раз…
ЛШ: Рад стараться, так сказать. Но я разве об этом сейчас. Не соскакивай с темы разговора. Коли не хочешь идти на свидание.
У: Я разве отказывалась? Отказывалась куда-то идти? Я просто подумала, что если я сейчас пойду в глубокий или вообще хоть сколько-то ощутимый для меня (для тебя – не знаю) астрал, то я с очень большой вероятностью просто усну, потому что ужасно устала за день физически. Глаша меня протаскала с собой почти 3 часа по улице опять… и с Альфиром тоже прошлись… И ещё это чп с дверью. Короче говоря, я просто решила, что так я буду с тобой больше и дольше сегодня. Я не права?
ЛШ: Как скажешь. Но я о том, что ты уходишь от того, чтобы принять мои слова любви. Ты не веришь мне и в меня.
У: Да нет. Я верю. Я хочу верить – точнее. Я просто не могу этого представить себе и принять полностью. Ты – красавец, живущий почти 1000 лет… И тут я… Ни пойми что, уже, наверное, на рубеже своей второй половины жизни…
ЛШ: Да. Ты правильно думаешь. Я же слышу это. И уже не первый раз. Да. Я специально подобрал возраст так, чтобы ты не ощущала себя ни сильно моложе меня, ни старше, когда мы начнём вот так общаться. Да. Мне ведь примерно так же, как и тебе. Чуть больше. Просто моё время в десять раз почти длиннее твоего. Так что ты не должна думать, сейчас, по крайней мере, о разнице в возрасте. Ты не должна ощущать этого так.
И когда ты будешь ощущать себя старше меня по своим годам… Я постараюсь сделать всё, что в моих силах, чтобы быть на ровне с тобой. Не знаю, смогу ли я стать достаточно зрелым к этому возрасту. У меня немного меньше моего времени на это. Но – я ведь хорошо подготовился заранее… Я так думаю. Я копил зрелость, так сказать, впрок  (улыбается). Чтобы когда ты будешь думать о себе как о бабушке, я тоже мог тебе соответствовать.
У: Подозреваю, что в свете некоторых обстоятельств (которые, признаться, меня радуют) я могу начать думать о себе в таком ключе довольно скоро.
ЛШ:  Что ж. Я готов не отставать от тебя. Ты просто – просто держи меня за руку: будь рядом со мной и позволяй мне сопереживать тебе, разделять с тобой твою жизнь. Мне это – очень дорого. Более того, драгоценно. Мне это… Да. Необходимо.
Ты ещё не осознала этого?
У: Я могу начать осознавать это, если честно, только за себя. Разве нет?
Я понимаю, я слышу, что ты говоришь об эмпатии. Да, я ощущаю, ощущаю волны того, как это резонирует… В тебе? Во мне? Очень интенсивное, тянущее чувство. Уже даже Наташа знает его. Это – ты?
ЛШ: Ну, не совсем я. Это вы так ощущаете любовь, которую не особо себе позволяете. Я сейчас говорю о любви в самом широком смысле. Вы ведь не позволяете себе никакую, в принципе. Даже божественную и безусловную, хоть так и превозносите её и, по вашим словам, стремитесь к ней…. Вы хотите сразу выдавать её – стать её источником. Кто вам запретит, конечно же… Но, разве чтобы что-то выдать, не надо это сперва принять? А?
У: Хммм. Кстати, я, пожалуй что и соглашусь с тобой. Я ведь тоже поняла это.
Я поняла, что до общения с тобой я вообще мало что знала о любви. Я, наверное, даже не понимала, не ощущала её толком, что ли. Ну, что-то, конечно, я чувствовала. Но я сейчас говорю о той самой любви – о которой ты мне всё толкуешь в моей связи. Вот такой я, пожалуй что и не знавала раньше никогда.
И, знаешь, как сказала в воскресенье Света (твоя бурхадская мама ), эта любовь, которую ты источаешь, она – потрясающая. Её невозможно сравнить ни с чем земным, в строгом смысле этого слова. Света буквально сказала, что она никогда не ощущала ни от кого на Земле – даже от своих близких и любимых – такой любви.
И я согласна с ней. Это невозможно передать словами. Да. Это – НеЗемная любовь. В самом настоящем смысле слова.
ЛШ: Это – одна и та же любовь. Она одна на всех планетах, во всех уголках Мироздания. Она – мы сами, да. Даже не наше проявление, а наша Суть. И ты об этом уже много раз тут сказала (когда с Ше-Аном вы общались, обсуждали это как раз уже ни раз), да и со мной. Ты знаешь, ты слышала, что есть только ОДНА любовь.
У: Но по качеству она сильно отличается. Как бывает, знаешь, у нас такой материал. Хлопок. Это натуральный материал. Его делают из растений, из его цветков. Хороший продукт, материал. Но вот в конечном счёте – на выходе, каждая ткань из него немного отличается. Взять хотя бы постельное бельё. Тут эти отличие особо ощутимы. Особенно для тех, кто любит спать в чём мама родила. Потому что качество этого хлопка осязается буквально каждой клеточкой кожи, каждой клеткой поверхности тела…
ЛШ: Мы вроде бы ещё чаю толком не попили. А уже перешли к эротике?
 (подмигивает).
У: Вот теперь ты – не уходи от темы, сколь бы ловок ты ни был. Я говорю о том, что есть хлопок, материал – высшего качества. И его ни с чем не спутаешь. Хотя всё по сути – один и тот же хлопок, натур продукт, так сказать. Но хлопок при этом хлопку рознь: в готовом виде, на выдаче, когда с ним соприкасаешься непосредственно, собой. 
ЛШ: Ты очень образна и красноречива, моя дорогая. Но я бы всё таки предпочёл вернуться… к эротике.  (подмигивает).
У: Ты же понимаешь, что я говорю о том, веду к тому, что при всём этом мне бы очень хотелось быть самой лучшей для тебя: такой, чтобы ты получал удовольствие, удовлетворение. Чтобы тебе было классно со мной. Чтобы ты мог гордиться мной и наслаждаться… И всё такое…
ЛШ: Так это и так - так.  (улыбается). Всё, что ты тут перечислила – один в один: я это и так испытываю. И удовольствие, и удовлетворение, и гордость, и наслаждение, и мне очень, очень хорошо с тобой, «классно», как ты об этом говоришь – почти всё время. За исключением тех случаев, когда я не могу до тебя достучаться. И тогда мне становится не очень… не вполне «классно», так сказать. Но я… Я что. Я терпелив. Я развиваю терпение. Я жду тебя. Я ждал тебя много лет. И готов быть тут и ждать столько, сколько нужно.
У: Пожалуйста, не звучи так обречённо. И объясни, для кого, кому нужно? Кому нужно ждать… И – чего, чего ждать?
ЛШ: Хммм. Да. Понимаю тебя. Хорошие вопросы. Да. Я не обречён. Я… Я… хотелось бы поменять букву в этом слове – всего одну: с «е» на «у», но даже это – лишнее. Я знаю, что мы уже гораздо дальше этого – в мире Духа. 
Для чего ждать? Чего ждать? - Просто, ждать, когда ты снова обратишь на меня внимание. Не для чего. Просто – чтобы быть тут с тобой. И чтобы, как ты это сказала, наслаждаться тобой, твоим обществом, ну, и всё остальное – прямо по списку.  Прямо сейчас - когда ты обращаешь своё внимание ко мне. Ведь это – наша связь: наше внимание. И это так не только для тех, кого разделяют физические величины – километры, года и прочее. Это для всех так. Даже для тех, кто сидит в одной комнате на одном диване и практически касается другого. Если внимания нет в этом – нет и контакта.
Но если наше внимание принадлежит друг другу, то мы – вместе. Где бы при этом не находились наши физические тела, и когда. Да. В какое время бы они себя не находили – наши тела. В нашем общем пространство-времени мы – вместе: ведь мы прикованы друг к другу нашим взаимным вниманием. И это наше внимание делает нас невыразимо близкими друг к другу. Практически ничто и никто не может помешать нам слиться воедино, как только мы себе это позволяем. И делать это столько, сколько мы себе это позволяем. Ведь такое слияние, хоть люди и отождествляют его с физиологическими процессами – вещь энергетическая. Даже если с этим сопряжены физические тела, подлинное слияние (думай об этом хоть как о совокуплении, хоть как о единении душ) – это слияние энергий двух духов в их танце любви, в экстатическом (как об этом думают некоторые) чувстве взаимного притяжения в любви. И это не зависит ни от физиологии, по большому счёту, ни от физических обстоятельств, ни от времени, как о нём думают в мире физических величин. Это – по большому счёту – духовный процесс.
И да, для воплощённых существ он задуман Богом как метод продолжения жизни, как способ пригласить новых духов воплотиться в новые тела, создаваемые в этой любви. Эта любовь – то, что творит все миры. И мы уже говорили о чём-то таком с Ше-Аном, буквально вчера. Ты же помнишь это.
У: Да. Говорили. Но в таком ли ключе?
ЛШ: Я просто показываю тебе то же самое с другой стороны. С той, о которой люди часто боятся, опасаются говорить и даже думать. О том, что любовь не имеет ничего такого, что могло бы вызывать отрицательные эмоции или чувства. Если не подавлять её. Если не пренебрегать ею. Если не отвергать её и не пытаться подменить, заменить чем-то ещё. Ты понимаешь меня? Понимаешь, о чём я говорю?

У: Ну, мне хотелось бы думать, что понимаю. Но я не уверена. Если честно.
Я вообще думала, что ты отведёшь меня в какой-нибудь ещё сад, напоишь чаем, ну, или там, коктейлем из диковинных шиморских плодов… Будешь мило улыбаться, погладишь меня по голове… И всё будет хорошо и мило… А тут - всё вот это. Вот так свиданьице…
ЛШ: (задумался). Выходит, ты недовольна. (задумался). Ты хочешь в сад? В тот Сад, где мы были? Или в какой-то другой? Или ещё куда?
У: Ну, я уж и не знаю теперь. Ты же тут правишь бал. Ты меня позвал, как говоришь… А сам – говоришь…
ЛШ: Ну, ты ведь… Ладно. Я понимаю. Да. (улыбается).
Я просто хотел, чтобы ты знала, что я буду тут. Всегда. Я был тут самого твоего этого рождения. Я видел тебя малышкой, совсем маленькой. И ты знаешь теперь об этом. Ты видела, вспомнила это. Да. Этот образ из твоей памяти младенца, как мы с Клиошом стояли у твоей кроватки. И когда тебе было всего три месяца, и когда тебе было уже три года… И, да, уже без Клиоша, когда тебе было тридцать лет – я тоже был тут (там) – рядом с тобой. Поэтому я буду тут. Как я уже и сказал, время и расстояние не важны для меня. Для меня важна только наша любовь. Я не могу сказать, что только «моя» любовь. Хотя «моя любовь» в данном случае – это ты. И ты - чрезвычайно важна. Первостепенна во всём этом. Но то, что связывает нас, то, что удерживает меня с тобой не зависимо от обстоятельств, времени и расстояния, это – наша любовь. Я знаю, что она – взаимна. Я ощущаю это. Я ощущал это ещё до того, как ты воплотилась в этом теле. И я уверен, что я буду ощущать это так, и когда мы оба развоплотимся. И постараюсь сделать всё, что от меня зависит, для того, чтобы и тогда быть рядом с тобой. Не уйти далеко о тебя. Да. Я помню те случаи, когда мы не могли «догнать» друг друга между жизнями, потому что выходили из воплощений не в унисон, не в резонансе. И ещё и поэтому я сознательно взращиваю в себе все те умения и навыки, всё то, что может мне помочь хотя бы в этот раз сделать это так, как мы хотим… Ты ведь понимаешь, о чём я говорю?

У: Почему мне больно от этого? Мне как-то становится грустно и больно. А вроде бы проработали уже основные травмы в этой связи…
ЛШ: Что-то осталось, видимо. Раз больно. Я тоже это ощущаю. Твою эту боль. Ты – не веришь, что я смогу? В этот раз. Не веришь в меня?
У: В тебя? Что ты сможешь достичь всего, что наметил, я как раз – верю… Хочу верить…
ЛШ: Хочешь верить и веришь – не совсем одно и то же. Что мешает тебе верить мне? Верить в меня. Что я – смогу: вывезу и себя, и нас обоих… Это ведь то, чего ты так хочешь. Я ведь слышал тебя. И я, да, я читал эти твои стихи. Ты не знала тогда, что адресуешь их мне.  Но я, я зато – знал. Я всегда верил в твою любовь. В твою любовь ко мне. И я верю и сейчас. И я ощущаю её. Когда ты не закрываешься от меня сознательно (или не вполне сознательно) своим неверием в себя и в меня…
И сейчас я ощущаю, что ты устала. Может быть, ты пойдёшь спать?
У: Ну, вот. А - сад?  (Обиженный смайл). Да. Я понимаю, что звучу как ребёнок…
ЛШ: Не переживай. Я принимаю тебя полностью. Во всех твоих ипостасях  И всех их – люблю. Всё будет. В своё время. Если ты не заснёшь прямо сейчас, и лучше – не на столе или клавиатуре, а в кровати таки, если заснёшь… Ну, а если не захочешь спать – будет тебе и сад, и всё, что только захочешь .
Да. Я слышу, что я звучу для тебя как астральный волшебник. Но, кто знает, может я и есть он? (хитро улыбается).  Иди спать, девочка. Я тут. Я буду тут.У: Хочешь вот несколько моих стихов вдогонку?
ЛШ: Обо мне? О тебе?
У: Ну, да. Ты же знаешь, что они все, по большому счёту - о тебе. А эти - особенно о тебе. 
ЛШ: Давай, коли ещё не засыпаешь. (улыбается)У: Пока не читай. Дай я их в каком-то порядке расположу тут.
ЛШ: (улыбается) Ладно.У: Вот. Получается целый небольшой цикл стихов. И это только весенние. С марта... Все - о тебе. И некоторые даже не вполне мои, как мы оба понимаем.
ЛШ: (улыбается). Давай посмотрим.

У:

Мир - стекает, как снег по крыше,
И дальше - с рук...
Ты - в нём был, да видать - на минутку вышел,
Мой милый Друг.
Тут же краски растаяли, стали жиже
И потекли...
Вот бы ты был ко мне по ближе.
Достичь Земли...
Не упасть талым снегом с крыши,
А снизойти
До широт до моих... Ты - слышишь?
Друг мой, прости.

Эта роза – того же цвета, что и твои губы.
И я знаю, что выгляжу глупо,
Её целуя.
Себя – балую
Прикосновением к нежным её лепесткам…
Голограмма? Фрактал?
Нет. – Просто двумерный скан -
По сравнению с тем, что за ними я вижу сейчас…
Розы нежность незримо соединила нас.

Не безусловная любовь – Бог?
Не безусловная любовь – грех?
Не безусловная – в чём подвох?
Или любовь вообще – не для всех?
И если я - уж не так и плох:
Не предавал и не причитал век…
Можно ли и мне тогда её крох
Вкусить, той Любви.. Ну или других – тех,
Что полагаются не за дурной смех,
Что причитаются нам как стезя вех
Наших земных и прочих других всех…
Да, полюблю я Тебя, Бог.
Ты же, поди, подложи мне - мех…
Чтобы солома не ранила ног…
Чтобы спина не вдавила снег…
Чтоб голова не пробила тот потолок,
Что мне отмерян, и чтобы брег
Был мне поближе – хотя бы не так далёк…

Мы думаем по умолчанию,
Что это всё – совсем «не я», «не Я»…
И вот тогда приходит грусть-печаль моя,
Раскаяние и покаяние…

Ты живёшь в мире, где много света и нету войн,
Где не делают из незнакомца и из любого другого врага.
А я тут, и мне говорят: "Тебе тут не место. Ты - выйди вон!
Ты - колдунья, нелепость, ты - чучело, баба яга..."
Ты красив и здоров, ты умел и умён.
В твоём мире весна по три раза в год...
Я не знаю, не помню, не слышу дат и не различаю имён...
И весна лишь недавно достигла моих широт.
И на мне плохо держатся крылья:
Всё больше растут рога...
На дороге валяется - ломан грош...
Ты - разводишь в стакане мне сказку с былью
И говоришь, что я очень тебе дорога....
Но я думаю, что ты, как и все остальные, наверное - просто врёшь...
Как тебе мне поверить? Почём - оценить, узнать,
Если мне за фунт лиха понятней, ясней цена?
Да и, знаешь ли, слишком скудна и бедна казна
В моём царстве, где всего - море, но нету дна...
Ты - невероятен и видимо - слишком: чрезмерно, хорош
Для меня и для этого мира. Ты - вышел из мира грёз...
Ты меня терпеливо и долго, и - верно ждёшь...
Но - дождёшься ли?.. И - меня ли? Вот в чём вопрос...

Люди, всё также ходят по их путям.
Птицы – летают в небе. Цветы – цветут.
Ты для меня – по-прежнему: где-то там.
Я для тебя по-прежнему – где-то тут…

Как безусловно полюбить саму себя?
Принять во всех чертах и проявлениях? -
Задача, требующая углубления,
Самоанализа и самовыявления…
И вылезает куча всяких бяк.
А как при всех при них – любить себя?
И безусловность, как основа мира,
Как аксиома Первозданной Сути:
Сама собою ось Вселенной крутит,
И льёт из недр самосознания лаву ртути.
Во мне рождается ирония, сатира…
Я обнаруживаю слабости и страсти,
И ублажая себялюбием свой страх,
Я обнажаю для любви к себе в сердцах:
Не в сердце, а в порыве, впопыхах -
Всё выводящий, изводящий ластик.
Это – извечное терпение души,
Это – безропотность всезнающего Духа,
Оно – так невесомо: легче пуха,
Оно – чистейший звук, что чище слуха,
И его суть – в прощении, пиши.
Я, так и записав, себя прощаю
И позволяю себе даже не любить:
Саму себя, и свою страсть и прыть,
И то, что даже часто - нечем крыть…
И что уже никак не скрыть: вещами…

Что ты плачешь опять, странная девочка?
Ты - не плачь.
Я люблю тебя больше, сильнее, чем тот силач,
Что опрокидывает навзничь
Бытность туч:
Так вот умел на редкость, как дар – могуч…
Я – тебя вылечу лучше, чем всякий врач.
Ты мне поведай печаль свою, обесточь:
Дай мне понять тебя, лучше тебя узнать.
Пусть я далёк, и вовсе не маг, не знать…
Я не умею красть, не сподоблюсь врать…
Больше – не надо, прошу я тебя – не плачь.
Невыполнимых не ставь себе целей, не меть задач.
Каждый из нас – не то, что синица в руках, ни грач…
Но и журавль в небе – он что-то значит.
Был ли я для тебя недостаточно мил?
Был ли я для тебя недостаточно мал?
Не маловато я нежил тебя, любил?
Ты скажи мне, чтобы я точно знал…

Ты всегда с такой любовью смотришь на меня:
Словно я - твоя звезда…
И я вижу крылья за спиной твоей, они манят
К себе меня неумолимо, да…
Аук’эми нравится мне любой.
Аук’эми лечит меня собой.
И я принимаю его любовь.
Аук’эми, просто побудь со мной.

Не пытайся нащупать меня вовне:
В этом космосе, всей его глубине,
В бесконечной этой его пустоте -
Эти образы, все – не те.
Ощути меня, чуй меня: я – не там.
Руку напрасно не жми, теребя, не три…
Нас разлучает с тобою лишь – суета.
Я – не «где-то там», я – у тебя внутри.

Он целует меня в висок
И завязывает поясок
На халате. Уходит в душ…
Кто он? – Друг ли мне? Бог ли? Муж?
Я – осталась тут, во хмеле…
Я всё – жду его: на Земле…
До него – миллионы звёзд.
Мою душу он в душ унёс.
Теплота его сладких губ…
Красота его нежных рук…
Он – безмерно мне дорог, люб.
Кто он? – Бог мне ли? Муж ли? Друг?..

Что скажешь?
ЛШ: Я прямо не знаю, что и сказать.
У: Это - не твои слова.
ЛШ: Ладно. Поймала. Не мои.
Я скажу, что ты - великолепна. (а эти - мои? )
У: Ну, не знаю даже. Как ты сам считаешь. Просто те у меня вызвали ощущение де-жа-вю. А эти... Эти больше из твоей оперы, что ли.
ЛШ: Оперы? Я что-то пою?
У: Это - аллегория. Думала, ты её уловил.
ЛШ: Не вполне.
У: Ладно. Это значит, что что-то из твоего "репертуара", так сказать: то, что ты говоришь часто.
ЛШ: А. Спасибо. Так понятнее.Мне понравились особо два... три... пять последних.  (подмигивает)
Мне бы хотелось быть в них для тебя больше.
У: Хмм. Как это понимать?
ЛШ: Ну, мне бы хотелось ,чтобы ты и сама больше в них верила, принимала меня в них.
У: Но я, это... Я принимаю. Иначе я бы не стала их записывать.
Вот мне кажется, что это ты мне не вполне веришь тут.
ЛШ: Ладно. Не надо только стрелки переводить. Ты же понимаешь, что я имею в виду. Ощути это просто.
У: Хорошо. Как скажешь.
ЛШ: И иди уже спать.  (подмигивает).
Напиши лучше "смайл поцелуя". Это будет правдоподобнее.  (опять подмигивает, ну и он, таки, смайл поцелуя).