ГГ25

***
У: Смысл был в том, чтобы поесть и захотеть спать… А я – наелась и теперь не хочу спать.
ЛШ: И ты думаешь, что лучше всего теперь полночи провести за моноблоком, стуча пальцами по клавишам?
У: Ну, почему же полночи? Я всё же верю, что подействует-таки цикорий, и желание спать снизойдёт на меня.
ЛШ: Хмм. Ты говоришь об этом, как о каком-то благословении.
У: Возможно, так и есть. Я слышала о том, что спят как младенцы и легко засыпают обычно праведные люди: те, у кого на душе спокойно и совесть чиста…
ЛШ: А что не так с твоей совестью или душой?
У: Ну, не знаю даже. Я как-то затрудняюсь с ответом. Мне вообще трудно давать себе какую-либо оценку. Я просто стараюсь делать всё, что, как мне видится, от меня зависит. И делать это по возможности лучшим образом. Хотя выходит и не всегда. Как и не всегда хватает сил или (и)энтузиазма стараться в достаточной мере.
ЛШ: В достаточной для чего или кого?
У: В достаточной для того, чтобы результат мне нравился по-настоящему.
ЛШ: Понятно.
То есть, результат непременно должен тебе нравиться?
У: Ну, да. А как же без этого.
ЛШ: А как на счёт того, чтобы не привязываться к результатам своей деятельности?
У: Ну, я думаю, тут немного о другом речь. Не о том, чтобы делать непонятно как и непонятно что. А о том, чтобы то, что ты сделал и что принесло желаемый результат, не присваивать себе единолично. А делиться с другими. Ну, или посвящать Богу – в той или иной форме.
ЛШ: В той или иной форме посвящать? Или той или иной форме Бога посвящать?
У: Ладно. Ты, кажется, начинаешь меня утомлять своими вопросами.
Хотя, возможно, в этом и смысл – чтобы я утомилась и пошла уже спать скорее.
ЛШ: Ты меня раскусила. (улыбается). 
Да. Я за то, чтобы ты не сидела тут долго, а шла отдыхать. Хоть ты и думаешь, что тебе не хватает этого ощущения: когда пальцы бегают по клавиатуре. Но я чувствую, что без этого можно обойтись. По крайней мере – сегодня.
У: Ладно. Попробую тебя послушаться. А то я не должна выходить из режима… Хоть у меня он и так не самый, прямо скажем, стандартный. Но послезавтра надо вставать раньше обычного. Намечается торжество – свадьба моей старшей дочери.
ЛШ: Отлично. Надеюсь, я найду себя среди приглашённых на церемонию.  (подмигивает).
У: Надейся. Ладно. Шучу. Конечно: я возьму тебя с собой. Если ты хочешь составить мне компанию. 
ЛШ: Непременно. На этом и договоримся. Иди уже спать. Я жду тебя «на той стороне».
У: Не пугай меня.
ЛШ: Ну, я образно выразился. Я имею в виду, что – встретимся в астрале (во сне).
У: Ладно. Хорошо. Как скажешь.

***
У: Очень… тяжело сегодня. Наверное, гормоны опять шмякнулись об пол… А может это я так воспринимаю возмущение общего поля… Жила бы я в средние века, наверное, решила бы, что меня бесы одолевают…
Хотя, да. Они ведь могут одолевать в любом столетии. 
ЛШ: Забавно. Хоть и не очень.
У: Я ощущаю себя очень уставшей. И не столько физически, сколько морально. Меня очень раздражает Альфир. И необходимость что-то делать. Вот эти две вещи, наряду с отсутствием листьев в лесу в середине лета и холодная вода в озере – это навевает устойчивую хандру. Ощущение близости апокалипсиса на каком-то подсознательном уровне.
И хотя вчера вроде бы пронесло – буйные бандиты решили ретироваться в соседнюю Белоруссию и освободили нас от угрозы гражданской войны на почве мятежа… Насколько на долго – не знаю. Но вот осадок остался. Словно бы в пространстве разлилось раздражение. И я им захлёбываюсь. Я понимаю, что если бы во мне не было раздражения собственного, то оно на меня и не влияло бы. Так ощутимо, по крайней мере.
И да, я сказала тебе, что вижу единственный для себя выход в том, чтобы отчаянно печатать.
Хотя ты и парируешь тем, что всё это время делал всё необходимое со своей стороны для того, чтобы приучить меня общаться с тобой не зависимо от каких-либо физических средств… Да, звучит обнадёживающе. Должно бы звучать. Но вот не очень. Потому что я ощущаю потребность в чём-то физическом. Хотя бы в том, чтобы мои пальцы ощущали эти вибрации от клавиш под ними. Это единственное, что мне остаётся.
Знаешь, очень, очень трудно терпеть… Ничего ведь не происходит явно, вроде бы. Но эмоциональный фон меня изводит. Хотя он ни чем конкретно не спровоцирован вокруг меня логически. Просто меня всё раздражает.
Возможно, таки пмс… Но я не знаю.
И, да. Я слышу эту твою мысль о том, что я силюсь найти внешние причины своему состоянию. Но, ты знаешь, мне они почему-то всегда кажутся более убедительными.
Предлагаешь найти внутренние? Спросить у Высшего Я?
Я очень устала. У меня вызывает раздражение сама идея «праведности», как я её вижу…
ЛШ: Хммм. (выглядит озадаченным).
У: Что значит это твоё «хмм»?
ЛШ: Я стараюсь тебя понять. Изо всех своих сил. Да, я ощущаю твоё раздражение.
У: Вот когда ты это говоришь, я таки ощущаю твоё спокойствие. И мне теперь не верится, что ты ощущаешь «моё раздражение».
ЛШ: Просто мы обмениваемся энергией. Ты ощущаешь мою. А я, соответственно – твою.
У: Ощущаешь, как меня всё раздражает? Даже опечатки.
ЛШ: (улыбается) Да. Даже опечатки.
Нет. Я улыбаюсь не оттого, что рад этому – твоему раздражению. А тому, что ты находишь в себе силы на чувство юмора даже в таком состоянии.
У: Ты мне льстишь. Ты усматриваешь во мне добродетели там, где их нет.
Я просто сказала, что вот и опечатки, и те – раздражают.
Хорошо ещё что клавиши под пальцами – немного успокаивают нервы.
ЛШ: Это вот меня тоже радует. Что есть хоть что-то, что тебя таки успокаивает.
Помимо ощущения того, как я тебя чувствую.
 (улыбается).
Могу ли я осмелиться предположить, что если бы ты позволила себе больше чувствовать то, как я тебя ощущаю (воспринимаю), то ты бы больше успокаивалась?
У: А ты бы от этого больше ощущал моё раздражение? Оно влияет на тебя?
ЛШ: Нет. Не так, как ты об этом думаешь. Я ощущаю его – эмпатически. Не непосредственно. Попробуй понять разницу.
У: Я кажется догадываюсь. Ты посылаешь мне образ. Спасибо.
ЛШ: Хмм. Догадываешься. Хорошо. И как ты это воспринимаешь или понимаешь?
У: Ну, что ты ощущаешь моё раздражение как бы на поверхности своего сознания – констатируешь его наличие, что ли. Так? А сам не пускаешь его вглубь своих переживаний.
Я права?
ЛШ: Я не «не пускаю». Оно просто само туда не проходит.  Там уже и так полно – всё место занято, для раздражения его просто нет. 
У: То есть, внутри тебя так спокойно, что для моего раздражения просто нет места?
ЛШ: Ну, да. Как-то так.  (улыбается).
Но это не значит, что я не сочувствую тебе. То есть – я тебе сопереживаю. Но я для этого не должен сам раздражаться. Я осознаю, что тебе не просто. Что тяжело. Я это ощущаю. Как погоду (за окном).
У: То есть, ты как бы «из-за окна» меня воспринимаешь? А под сам ураган не выходишь?
ЛШ: Ну, почти. Я не прячусь. Пойми. Ты думаешь, что я – трушу. Поэтому укрываюсь от твоих эмоций.
Но это не совсем так. Дело в том, что твои эмоции – очень сильные. Да, как шторм. Как непогода. И мне не за чем идти прямо в шторм, чтобы ощутить его – испытать на себе. Ведь если я решу туда попасть, то я не смогу помочь тебе. Поэтому я предпочитаю оставаться в спокойном состоянии. Чтобы из него облегчить твои тяготы: поделиться своим спокойствием – протянуть тебе зонтик, так сказать. А потом и по возможности завести в дом, где спокойно и тепло.  (улыбается).
У: Хммм. Я успокаиваюсь уже от того, как ты об этом говоришь. Хоть какая-то часть меня и пытается бороться с этим, придумывая аргумент о том, что это – «несправедливо», что надо выйти под дождь и разделить со мной этот шторм, эту непогоду. Чтобы почувствовать меня «по-настоящему». Вот я уверена, что Аня бы со мной сейчас согласилась. Она часто так ощущает в отношении меня.
ЛШ: Я понимаю это. Да. Но я не вижу в этом смысла. Ведь я хочу, чтобы тебе стало лучше. А не просто «по сопереживать» и поупиваться совместной болью. Или ты приглашаешь меня пострадать? И тебе этого от меня хочется?
У: А ты на это способен?
ЛШ: Да. Я слышу твоё «вообще». Вообще – способен, конечно. Каждый способен пострадать – в той или иной мере.
Вряд ли кто-то из нас полностью неуязвим.
Про Бога я не хочу тут теоретизировать. Но я слышу в твоём уме пример о том, что «даже Кришна позволял себе, чтобы у Него болела голова». Забавный пример, на мой взгляд. «Позволял себе»…
Ты хочешь, чтобы я тоже «позволил себе» что-то в этом роде?
Ты уверена в этом?
У: Знаешь, мне вот сейчас становится так хорошо просто оттого, что ты тут, рядом, что я впадаю в транс и уже ни в чём особо не уверенна.
Хотя… Может это не ты? Может это клавиши так на меня действуют?
Хотя,.. Днём, когда я села было править текст, который набрала Анеля (записи нашей встречи в начале месяца), то меня совсем не успокаивало даже шуршание клавиш под пальцами.
Просто я не ощущала тебя радом.
Почему я не ощущала тебя радом тогда? А сейчас вот ощущаю?
ЛШ: Хммм. Интересный вопрос.
Но ты ушла от ответа на поставленный мной вопрос. Хочешь ли ты завести меня в «эпицентр» твоей боли. Да. Я вижу этот образ в твоей памяти.
Я понимаю, что для тебя это приглашение – это не проявление садизма. Напротив. Как я это вижу (хотя пока и не до конца понимаю), ты таким образом как бы выражаешь мне максимальное доверие…
Странно для меня. Да.
Как я уже сказал, моя любовь к тебе проявляется в том, что я хочу оградить тебя от боли. Насколько это в моих силах. Ты же – хочешь пригласить меня в свою боль. Дать мне ощутить боль, даже если это – «не моя» боль…
Я специально попросил тебя поставить это в кавычки. Ведь «моя» она или нет – это больше уже философский вопрос. И пока, наверное, не время к нему переходить. Пока я бы сосредоточился на самой боли…
У: Как настоящий целитель. Ты очень профессионален, Аук'эми.
ЛШ: Не начинай вот это сейчас. Будь сфокусирована. И ответь, пожалуйста, мне: насколько ты серьёзна в своём намерении «разделить» со мной свою боль.
У: Я пока не могу сказать – насколько. Ведь я не понимаю степени возможности этого в принципе.
ЛШ: Ну, а если я скажу, что это – возможно?
У: То есть, ты хочешь принять приглашение? (У меня почему-то начала голова болеть от этой мысли).
ЛШ: Ты уже начала бояться? За меня? Или – в принципе? Что мы не справимся?
У: Знаешь, что происходит?
Зачем я спрашиваю. Ты – точно знаешь. Я это ощущаю.
Всё дело в том, что теперь, когда ты со мной, я уже не ощущаю этой боли. По крайней мере, она отодвинулась от меня. Я – в твоей ауре сейчас. И мне хорошо. Я как в перину пуховую завёрнута. И мне уже и не холодно, и не страшно.
ЛШ : (улыбается) . Но ты не отвлекайся.
У: Я бы хотела. Но мне начинает даже спать хотеться. Ты меня убаюкиваешь своей энергией. Опять!
ЛШ: Я не нарочно. На сей раз. Это – «побочный эффект».
У: Твоего целительства?
ЛШ: Да, если угодно. И, да – я предлагал тебе его ещё днём, несколько твоих часов назад. Когда ты не смогла принять его. (Принять меня… Принять себя?)
У: Последнее – больше всего отражает суть того, что я переживала. Я не смогла принять тебя и твоё целительство оттого, что не смогла принять себя. И не спрашивай, почему именно я не смогла. Мне было очень тяжело. Всё раздражало. Вплоть до мигрени. Потом она прошла. Когда я позволила себе расслабиться и «не наседать» на саму себя ожиданиями и долженствованиями… Но, ты знаешь, я всё ещё ощущала их вокруг себя. Во множестве. Уже не совсем своих – а инерционных больше.
И только теперь, когда я тут с тобой так, как мне хотелось: когда я могу сосредоточиться…
Я знаю, что ты был со мной и в других обстоятельствах. Что ты почти постоянно «тут»… Хотя, я могу сказать точно, что я ощущаю, когда ты «занят» таки.
ЛШ: Давай не будем отвлекаться. Я понимаю всё про «занят». Я понимаю всё про «другие обстоятельства». И про то, что я тут с тобой. Да. Я ценю твоё старание в том, чтобы научиться ощущать моё присутствие в разных обстоятельствах твоей жизни. И я также понимаю, что ты испытывала определённые трудности в связи с собственным самочувствием сегодня. И я не хочу сейчас разбирать «внешние» причины тому. Мы упомянули, что ты не смогла принять мою помощь, когда я предлагал её тебе ранее сегодня. И я понял, почему ты не смогла. Я ни в чём тебя не упрекаю. Даже в мыслях не было. 
Я лишь хочу вернуть тебя к вопросу о том, хочешь ли ты «разделить» со мной свою боль так, как ты думала об этом в начале нашего диалога вот сейчас. То есть – так, чтобы и я ощутил её на себе. Побыл с тобой в её «эпицентре».
У: Я о том, что «в эпицентре», боюсь, уже не получится. Потому что ты вывел меня уже оттуда. Пустил в свой «тёплый, светлый дом». Обогрел и успокоил.
ЛШ: Но за окном этот эпицентр есть по-прежнему. Если тебе туда надо, и ты хочешь затащить туда и меня – то возможность всё ещё есть…
У: Я кажется понимаю, о чём ты…
Я – трушу? Или не хочу менять тёплое местечко на…
Будет ли потом исцеление? После посещения «эпицентра»? Как ты считаешь?
Мы для этого туда пойдём? Ты поэтому так настойчив?
ЛШ: Хммм. Не просто с умными.
Ладно. Я не обещаю исцеления. Я просто хотел узнать, хочешь ли ты меня туда завести. И если да – то для чего? В чём именно ты ощущаешь сокровенность этого переживания, чтобы разделить его со мной?
У: Хммм. Ты так ставишь этот вопрос. Ладно.
Сокровенность… Наверное в том, что я ощущаю себя совершенно беспомощной в этой боли.
ЛШ: Ты хочешь, чтобы я тоже ощутил себя беспомощным? Или ты хочешь, чтобы ты почувствовала мою беспомощность – то, как я себя так ощущаю?
У: Хмм. (я задумалась).
Блин. Мне так сейчас спокойно и хорошо.
Сплошная инерция: то меня несёт в волнах ажитации и всеобщего возмущения… А теперь вот я растеклась как блин на сковородке в твоей этой гармонии и спокойствии.
Где же во всём этом я сама? - Вот что мне самой гораздо более интересно, чем даже вести тебя в «эпицентр».
ЛШ: Ты меня хочешь увести в сторону?
У: Я не хочу никого никуда уводить. Я просто хочу найти во всём этом саму себя. Я поняла, что ни боль – не я, ни это спокойствие – тоже не я… А я… Где я-то?
ЛШ: (улыбается)  Интересно. Да.
У: Ты меня сюда завёл?
ЛШ: Ну, и да, и нет. Думаю, ты сама себя сюда завела.
У: Ладно. Наверное, я и не то, и не другое. Я – просто тот, кто переживает все эти состояния. Наверное я – Небо. А эти облака и эта ясность – это мои состояния.
ЛШ: Ты – философ. Небо моё.  (улыбается).
Так ты поведёшь меня в свою боль?
У: Ты уже привязался к идее? Или это часть твоего целительства?
ЛШ: Хммм. А ты как меня сама расцениваешь? Как авантюриста или как целителя?
У: Ну… Признаться, и как первого, и как второго . (улыбаюсь).
ЛШ: Тогда ты мне льстишь. 
У: Не думаю. Думаю, что без доли авантюризма ты не смог бы быть тем, кем ты являешься. Ты постоянно открываешь новые горизонты: себе и остальным.
ЛШ: Точно – льстишь. Ну, да ладно. Я готов для тебя быть кем угодно.  (улыбается). Даже тем горшком, который просят не ставить в печку. Но меня – можно даже и в печку. Именно поэтому я спрашиваю про твоё намерение в отношении меня и твоей боли.
У: Моя боль в том, что я потерялась в неопределённости. В неясности. В туманности. В смутности…
И мне очень не хватало тебя рядом. И чем больше не хватало, тем труднее было тебя до меня допустить. Меня одолевало чувство собственной никчёмности и недостойности. Оно отталкивало меня от тебя.
ЛШ: Это я ощущал довольно явственно как раз. Но разве в этом корень твоей боли?
У: Корень? Я к нему наверное ещё не приблизилась.
Недоверие?
ЛШ: Теплее.
У: Ну, да. Я не могу в таком состоянии позволить себе даже думать о том, что я могу быть с тобой. И от этого мне становится ещё хуже.
То есть, сегодня я думала, что могу. Я пробовала быть с тобой. Но меня всё равно всё «утаскивало»… И раздражало…
ЛШ: Теперь мы нашли некое зловещее «Всё». И что же это такое?
У: Да. То есть – это корень зла?
ЛШ: (улыбается)  Выходит что так.
У: Я начинаю засыпать.
И я слышу это твоё: «Просто позволь себе меня… И я….» И дальше по тексту...
Под «Всё» я подразумеваю тут общее поле. Совокупность факторов. Да, внешних по отношению к тому, чем я считаю себя. Но парадокс в том, что именно я сама раздражаю себя обычно в таких состояниях более всего. Прямо ужасно раздражаю.
И это усиливают общее поле раздражения.
ЛШ: Понимаю.
Я - да. «Просто позволь себе меня… И дальше по тексту»…  (улыбается)
Я подтверждаю эти слова – твои, мои.
И я понимаю, как тебе бывает трудно порой это «просто позволь».
И как ты сегодня это предрекла уже (невольно? Или пророчески?): мне приходится тогда «пробиваться» к тебе. Через всё вот это. Или даже через – вот это «Всё».
Но я отдаю должное и тебе. Ты ведь тоже «пробиваешься» - со своей стороны. Я ценю это.
И я не хочу, чтобы ты не выспалась или перешла на глубоко-ночный режим существования.
Поэтому я не буду настаивать на чём-то. Если ты считаешь, что сейчас мне достаточно просто понять, через что «ты проходишь», то я удовольствуюсь этим. Я хочу сказать, что я не гнушаюсь и не боюсь «разделять» с тобой эту твою боль. Я хочу просто чтобы тебе стало легче. Чтобы тебе было хорошо. По возможности – как можно лучше. «Лучше всех»  (подмигивает). Да. Я хочу для тебя самого лучшего.  (улыбается).
Поэтому я предлагаю тебе просто принять то, что тебе сейчас вот уже не так плохо, как было. И продолжить двигаться отсюда в сторону лучшего. 
А я по-прежнему буду тут – с тобой.
Тебе лучше сейчас пойти отдыхать. Давай продолжим потом. Когда тебе не нужно будет ложиться спать.
У: Но ты ведь понимаешь, что мне тогда нужно будет наверняка ещё много чего: делать то-сё, пятое, десятое…
Просто остановиться и позволить себе общаться с тобой вот так – удаётся очень редко. Хоть и очень необходимо мне, как выясняется. Для душевного и всякого прочего здоровья.
Я, понимаешь… Да. Я начинаю испытывать острый дефицит внимания. Причём не только к собственной персоне. Но и в принципе: я начинаю терять способность на чём-то сосредотачиваться. И теряюсь в суете.
ЛШ: Я прекрасно это понимаю. И я уже сказал тебе – и повторяю снова, и снова, и снова… - что я тут для тебя. Когда тебе это необходимо.
Даже когда я «занят». Хоть ты и не веришь в это.
У: Да. Дело как раз в этом. Я часто просто не верю. Много во что…
Но сейчас я предпочту не усугублять и не злоупотреблять. Да. Лучше всё же двигаться в сторону хорошего. Точнее, как ты и сказал, от «уже хорошего», к «ещё более».
Поэтому, хотя я и не позволила себе днём, как и утром, принять целительство, а вот сейчас уже не смогла обойтись без тебя в таком качестве – моего целителя, я… Думаю, лучше таки остановлюсь на этом.
ЛШ: Ну, я не предлагал тебе останавливаться на том, чтобы принимать меня сугубо в качестве «твоего целителя».
У: Я ни коим образом не хотела этим преуменьшить прочих твоих достоинств.  (подмигиваю).
ЛШ: Ладно. Я понял, что ты поняла, о чём я. Не буду идти в это дальше сейчас. А ты – таки иди – отдыхай.

У: Почему ты думаешь, что я такая, как ты думаешь?
ЛШ:  А я и не думаю. Я - чувствую, ощущаю, что ты - такая, как я думаю.