ГГ 18

***
У: Думаю, если совсем не спать, то не будет ничего хорошего. Спать буду. Обещаю. Торжественно. Сейчас вот, пару строк напишу, и сразу буду.
ЛШ: Как я уже сказал тебе (и сегодня – тоже): кто я такой, чтобы тебе указывать.
У: Слышу, что сердишься. Да. Ты весь день сегодня немного не в духе? Или я ошибаюсь с ощущениями?
ЛШ: Ну, как тебе сказать. В духе, конечно. Только вот, в духе чего…
Ты же видела, (я показал тебе), что я даже сегодня вышел в парк (в наш, который для тебя «лес» ). Побегал немного. И всё нормально. Всё хорошо…
У: Да. Только у меня в душе (в памяти и в эмоциях, по крайней мере) сразу срезонило песенкой с такими словами… Грустная песня, знаешь ли. Вот включила тебе послушать. Диана, правда, может проснуться от голоса Земфиры. Там и Земфира её поёт, и ещё одна тётенька… Песня очень ностальгическая для меня…
Знаешь, ты не обижайся на меня, пожалуйста…
ЛШ: Я и не обижаюсь. С чего ты взяла… Я, я и не думал на тебя обижаться.
У: Ну, вот просто Альфир разобиделся. Что я ему не так условия создала. Не так, как он хотел или ожидал…
ЛШ: Я ничего такого не ожидаю. Вообще особо ничего не ожидаю…
У: Точно? Совсем-совсем ничего? Даже того, что я буду твоим контактёром? И вообще, хорошей девочкой…
ЛШ: Ну, про контактёра мы уже говорили – тоже неоднократно. У меня нет к тебе таких ожиданий. Если под контактёрством ты подразумеваешь то, что ты будешь транслировать меня (ну, или кого-то ещё) для кого-то ещё… То, нет, я не ожидаю от тебя этого. Ты вольна делать это, или – нет. Как сама хочешь. У меня нет ни требований, ни ожиданий. Мне и так хорошо. Главное, чтобы ты не отвергала меня – не отворачивалась и не думала, что меня не существует… Вот от этого мне не будет хорошо. Точно. И это никак не связано с моей работой. То есть, напрямую – не связано. Потому что, если это так будет, то… Ну, мне будет не очень хорошо. Я, конечно, справлюсь, как ты об этом думаешь. Смогу продолжать делать то, что делал все эти годы: жить в своём «подземелье», со-настраивать всех со всеми в Зазеркалье астрала, водить, ходить, находить, обучать и так далее… Всё это было тут. И всё это будет. Куда ему деваться. Я ведь – просто маленький винтик в большом механизме этой системы, где все мы исполняем отведённые нам роли. И даже если мы думаем, что эти роли важны и значимы – по сути, это ничего не меняет. Это просто один из способов отвлечься… От самих себя…
У: Слушай… Мне вот кажется, что ты не можешь так звучать. Это не ты уже… Не можешь быть ты…

ЛШ: Ну, здравствуйте. Я как раз об этом тебе тут и говорю. Да. О том, что ты меня перестаёшь узнавать, ощущать, воспринимать. Начинаешь замыкаться на себе. Да. Те образы, которые ты мне показывала про героиню фильма Куда приводят мечты, которая застряла в собственном аду неузнавания…
У: Ты поэтому грустным мне показался сейчас вот. И вообще немного сегодня? Или – мне всё кажется. И тебе нет дела…
ЛШ: Почему ты начала так думать? Что изменилось?
У: Ну, ничего особо. Погода, вероятно, начала меняться. На облачную. Неделя была ясная. А с завтра уже обещали облачность…
ЛШ: Погода, значит?
У: У меня внутри, действительно, кое-что происходит. Я кое-что переосмысливаю. Я поняла, что мне не надо. А я и всё равно не смогу. Самоопределяться в соотнесении с какой-то системой. Как вот ты об этом тут говоришь. Сознавать себя этим винтиком, шурупчиком. Хотя. С определённой точки зрения, мы все – такие шурупчики. Вспоминается фильм Матрица, где все люди сравниваются с батарейками для искусственного интеллекта… Ну, если подумать, то мы тоже кормим – пусть не ИИ, но плазмоидов вот кормим: своими вибрациями…
ЛШ: Не обязательно. Плазмоиды, в нормальном своём состоянии, вполне могут прокормиться и без нашей помощи. Им есть что покушать. Это люди создают такие, несколько искусственные, тандемы, симбиозы. Когда сами не справляются. И подсаживают на себя плазмоидов.
У: С чем не справляются?
ЛШ: С собственными эмоциями – главным образом. С тем, что понижают свои вибрации и выходят на бессознанку (нашёл вот у тебя в закромах слово). Сознание Беса . Когда не хочешь отдавать себе отчёта о происходящим и ждёшь, что «всё само когда-нибудь и как-нибудь разрешится». Оно, конечно, разрешится. Но как и когда – понравится ли это мне…
У: Да. Грустные разговоры у нас получаются сегодня. Ты можешь сказать, отчего? Ты-то, отчего грустишь? У тебя там, что, тоже – погода меняется?
ЛШ: У меня там… У меня тут всё по-прежнему: нет окон, (двери есть – и то хорошо). И вообще, мало что есть, кроме астрала… работы… робота…
У: Ну… Что за меланхолия.
ЛШ: Меланхолия?
У: Ага. Я уж думала, только земным Донкихотам она свойственна. Ан вон нет. На-те вам, пожалуйста. Ты чего?
ЛШ: Я не вполне тебя понимаю.
У: Почему у тебя «голос такой – мало радостный»? (это – цитата из фильма, если что).
ЛШ: Ты так слышишь? Хммм. Ну, значит, я мало радовался сегодня.
У: Что мешало? Вроде, ты на воздух выбирался.
ЛШ: У меня и в моём помещении свежий воздух. Я же тебе говорил уже об этом.
У: Ну, это не суть. Главное, что ты на свет Божий вылезал из своей норы… Меня это прямо порадовало. А вон тебя, похоже, что и не особо. Почему так? Что случилось? Можешь сказать? Или я зря тебя пытаю? Лучше не приставать?
ЛШ: Приставать? … Может быть, в этом и дело?
У: В чём?
ЛШ: Что ты считаешь, что пристаёшь ко мне. Хотя сама даже не обращаешь на меня внимания весь день. За редким исключением.
У: Хммм. (Теперь я – задумалась). Я – очень даже обращаю. Мне это так ощущается. Я вон нарисовала тебе портрет, ещё один. Конечно, тебе лично он – не нужен. Я понимаю. Зато радует меня. Эгоистка я?
ЛШ: Нужен-не нужен… Не в этом дело. Ну, нарисовала – молодец. Продолжаю надеяться, что я на нём - не девочка. Хотя бы на сей раз.
У: Ну, не совсем девочка, на сей раз.
Да. Сама вижу. Что грустный ты на нём тоже, получился. И глаза, да. Слегка выпучил… Ну… Я старалась, между прочим. Не знаю, почему так получилось. (теперь и мне стало грустно).
ЛШ: Я хотел бы тебя успокоить, сказать, чтобы не грустила. Но мне тоже немного грустно сейчас…
Но ты, это. Всё равно, не грусти там.
У: Там? Между нами нарисовалось расстояние. Ощутимое. Да…
ЛШ: Это – субъективно. В наших силах его преодолеть. Оно – не физическое. Это просто дистанцирование. Я – не очень хочу «заражать» тебя своей меланхолией, как ты её назвала…
У: А что послужило её причиной – не можешь сказать?
ЛШ: Займёмся самоанализом? По Фрейду? Или?
У: Ну, я же просто спрашиваю. Зачем самоанализом… Достаточно просто понять причину.
ЛШ: Причина разве тебе неясна?
У: Мне? Я думала, у тебя там что-то произошло или всё ещё происходит…
ЛШ: У меня там… У меня тут… Я уже сказал, что. Всё по-прежнему…
У: Я слышу тебя. Не хочу это писать. Пальцы отказываются.
Но, разве я куда-то уходила? Я ведь всё время помнила о тебе. Что ты - есть. Ну… Да… Может быть, я не ощущала тебя так, как тебе бы этого хотелось. И ты – не Кришна… Не вполне Кришна, чтобы достаточно было просто «помнить» о тебе… Я понимаю. Ты хочешь, чтобы я тебя «слышала». Да. Наверное, это так. Так?
ЛШ: Каждый хочет, чтобы его слышали. Разве ты не поняла ещё. И разве я – исключение? Даже Кришна вон – и тот хочет. Он хочет, чтобы о нём думали, и всё такое…
У: Ну, я думала о тебе. И… Ну, возможно, я думала отвлечённо. Для самой себя думала. Рисовала тебя и думала, как лучше нарисовать. Думала о том, что ты – красивый. И поэтому надо бы красивым тебя нарисовать… И, как всегда, вышло – ну, не особо.
ЛШ: Ничего нового. Но я, как уже и сказал, и не жду чудес.
У: Не ждёт он ничего. Ну, скажи мне. Разве это не лукавство? Разве это не обман: говорить мне и самому себе, что ничего не ждёшь, и при этом грустить от того, что даже не признаёшься, что хочешь внимания?
ЛШ: (улыбается). Да. Ты права. Так и есть.
У: Я рада, что ты улыбнулся. Но, что именно тебя улыбнуло?
ЛШ: А ты сама – не слышишь?
У: Ну, я подозреваю… Мне показалось, что ты опять меня чему-то учишь. Этим всем спектаклем…
ЛШ: Эй. Я не притворяюсь, если что!
У: Уххх. Даже с восклицательным знаком. Ладно, ладно. Не притворяешься. Я ценю твою прямоту. Ценю твои переживания. Хотя, они меня не радуют тоже. Мне больше нравится, когда тебе хорошо.
ЛШ: Не могу сказать, чтобы мне было плохо в этом. Просто – грустно. И, думаю, тебе должно быть лучше понятно, отчего же мне грустно вот. И даже – лучше, чем мне самому.
У: Ты хочешь сказать, что это – не вполне твоя грусть?
А может быть она вообще – Альфира? Он вон тоже грустный был вечером. После того, как с Высшим я у нас «заминочка вышла».
ЛШ: Может и Альфира. Но, думаю, тебе – лучше знать. И об этом – в том числе.
У: Почему это – мне лучше знать? Почему я вообще должна знать за кого-то. За тебя, за Альфира…
Я вот, да, огорчилась тоже сегодня. Позволила себе огорчиться, что никто не хочет взять на себя ответственность и побыть мужчиной… Сказать: «Дорогая, не переживай. Мы – справимся. Я тебя поддержу». И всё такое. А все начинают капризничать, как девочки…
ЛШ: Кто такие эти «все»? Если не секрет.
У: Ну, Альфир, например. И ты вот тоже – киснешь, как мне ощущается… Даже великий и могучий Максим - тогда вон, когда я ждала от него поддержки (в его же деле, между прочим!), полез в бутылку. Думаю, в его случае – как сбегающий джинн… Хотя, вряд ли он мог сползти так низко по вибрациям.  Не хочу никого оскорблять тут, конечно… Да. Я слышу, что Ирина говорила, что это – мы сами себя накручиваем, когда сползаем по вибрациям, и обижаемся на всех… Да. Но, думаю, тут всё не так однозначно. Потому что в обществе одних людей мы «сползаем» и накручиваем, а в обществе других – почему-то наоборот. И что же тут решает? Кто решает? Сползать или не сползать? Вибрации тех, с кем мы общаемся? В конечном счёте…
ЛШ: Ну, я думал, мы сами решаем.
У: Неужели? А почему тогда ты киснешь?
ЛШ: Кисну? То есть, ты так называешь грусть? Ты считаешь, что я – кисну? Тебе это так ощущается?
У: Ну, да. Так. Ты пообщался с низковибрационной мной? Или, наоборот – с мной, низковибрационной, недообщался-таки?
ЛШ: Третий вариант: недообщался с тобой, не низковибрационной.
У: Но если я сегодня вот тоже не особо сияю вибрациями, мягко говоря… То трети твой вариант – не рассматривается.
Получается, у тебя есть потребность общаться со мной, когда я на высоких вибрациях. А вот если я – нет, по случаю, то я тебя, выходит, подвожу… Но, подумай сам. Разве это справедливо?
ЛШ: Что – справедливо?
У: Ну, заставлять меня так… Шантажировать, можно сказать.
ЛШ: Разве? Ты всё равно ничего мне не должна и не обязана. Это – мои проблемы, как вы об этом говорите.
У: Ой-ли…
ЛШ: Правда. Совершенно точно.
У: Ладно. Как скажешь. Тогда я спать пойду. А ты - сиди, грусти.
(язык показывает).
ЛШ: (очень удивлённый смайл).
У: Что?
ЛШ: Ну, даже не знаю, что и сказать… Разве что – спокойной ночи.
У: Ну, и тебе тоже. Чего у тебя сейчас там – спокойного.
ЛШ: У меня день, если что.
У: Ну, значит good afternoon. Хорошего дня, одним словом.
Я валюсь с ног и даже - с табуреток.
ЛШ: Да. Я ощущаю. Иди уже…