ГГ8

***
Неожиданно (принимая таки душ ) вспомнила о том, что ты мне сегодня подарил астральную серёжку – свою . Сперва, правда, попросил у меня мою. И взамен уже подарил свою.  Это было мило. Почти как обмен кольцами. Только экзотично так.  Причём, ничего не предвещало такого, на мой взгляд. Я просто поинтересовалась, для чего у тебя уши проколоты. Ты сказал, что это что-то вроде традиции, и что на специальные «обряды» вы должны надевать специальные серёжки (которые теперь уже тоже – нано-серёжки, а не просто украшения…) Всё запущено, короче. Я мало что поняла об этом. Но поняла, что это как-то связано с шиморскими традициями и обычаями из глубокой древности, сохранившимися до сих пор (пусть и как-то модернизированными).
ЛШ: Ты всё верно поняла. В силу своего кругозора, конечно. 
И тебе – спасибо за твою серёжку. Я буду ею дорожить. 
У: Приятно.  Я твоей, наверное – тоже. Если вот буду так вспоминать о её существовании, выходя на «контакт» с астральным миром. Или, просто – вспоминая тебя. 
ЛШ: Как-то ты это запутанно формулируешь. Трудно просто помнить о её существовании?
У: Я думала, ты это понимаешь: то, что я, пребывая в дневной суете, (а часто – и вечерней, ночной и прочей), не то, что не помню про астральные «подарки», я и саму себя не всегда помню. Иногда просто на автопилот выхожу – не в астрале, как некоторые, а вполне себе в «бодрствовании». Что наводит меня на неутешительный вывод о том, что моё такое «бодрствование» — это куда более глубокий сон, чем чьё-то астральное погружение – таки бдение.

ЛШ: Да. Так и есть. Зачастую. Осознанность – это как раз «бодрствование»: духа. А суета и маята, как ты это называешь – его (духа) кромешный сон.
У: И почему я опять пишу это в тайной части?
Думаю, потому, что хотела обсудить что-то, что сегодня было, таки во время «бодрствования». Хотя, я бы не была в этом так однозначно уверенна. Потому что моя косметолог меня так расслабила, что я была почти в том самом состоянии – между сном и не совсем сном. 
Я слушала в наушниках записи, чтобы не слушать досужей болтовни мастериц маникюра… Но потом меня отвлёк звонок. И после него мой слух всё же обратился к разговору этих, с позволения сказать, рукодельных дам.
ЛШ: Поясни, пожалуйста, ты сейчас их в чём-то осуждаешь? Я вижу образ того, что они что-то делают руками и с руками. Что не так?
У: С этим как раз всё так: они делают красивыми ногти у земных женщин, которые им за это платят. Даже всякие там узоры наносят на лак. Мастерицы – в прямом смысле этого слова. Работа у них кропотливая и таки – пыльная: они спиливают ногтевые пластины таким жужжащим аппаратом сейчас, который, помимо того, что издаёт звук бормашины (того, чем зубы сверлят у нас, чтобы потом пломбировать), так ещё и распыляет хаотично эти микрочастицы ногтей в радиусе… не знаю, но рукодельницам и их клиентам – до носа точно достаёт… В общем, тяжёлый и кропотливый труд… И они за ним беседуют часто – меж собой и со своими клиентками тоже. Но тут они опять принялись рьяно обсуждать свою интимную жизнь. Без всякого стеснения. Приурочили это к беременности одной из мастериц. Я не стану называть их имена – это было бы совсем неэтично. Все женщины – довольно молодые. И все – приехали в Москву на заработки и устраивать свою жизнь. Я раньше насиловала свой слух невольно их разговорами. Иногда – засыпала под них… Но потом мне моя мастер сказала (она мне ресницы делает – хотя тебе этого знать-таки не следует )… Сказала, что лучше, чтобы не отвлекаться и не дёргаться, слушать что-то своё в наушниках. Дергаться мне совсем не желательно – она тогда не сможет работать. Её работа – вообще для меня высший пилотаж медитации и сосредоточения: она клеит крошечные кисточки-реснички на ещё более мелкие – мои. Я не представляю, как она это делает. Но у неё очень расслабляющая энергия. Я наслаждаюсь спокойствием, которое она источает. И сегодня даже подумала, что «Бог не наградил меня» своими шикарными ресницами видимо ещё и потому, что мне было положено наслаждаться энергетикой этой женщины – моего мастера ресниц.
ЛШ: Я таки не особо понимаю, что не так у тебя с ресницами. Но, наверное, это не очень важно. Я понимаю, что тебе нравится энергия этой женщины. И я рад это слышать. Ведь ты так, мягко говоря, избирательна в том, кто из людей тебе таки «по душе».
У: Звучит как укор.
ЛШ: Ничуть. Я просто решил дать тебе "фидбек" на то, что понял из всего этого описания картины… в салоне красоты. – Так это у вас называется?
У: Ты прав. Нашёл у меня в памяти верное название. Я вот решила где-то уже год с небольшим, баловать себя периодическим посещением такого салона. Это укрепляет во мне самоуважение, как женщины. Интересно, я правильно это обозначила. (задумчивый смайл).
Нет. Не за счёт осуждения мастеров маникюра.  А за счёт того, что я так, можно сказать, приобщаюсь к «эгрегору» женской красоты, как она понимается в современном мне мире у нас.
ЛШ: Я пытаюсь всё это осмыслить и (или) понять. Таки, что же не так, по твоему мнению, с тобой?
У: Ну, это какой-то не корректный вопрос. Я бы так сказала.
ЛШ: Я потому и задаю его, что не вижу причин тебе что-то в себе «корректировать».
У: Ну, это – не ново. Я поняла, что «любящие» мужчины делятся на два вида: первые считают, что в любимой женщине всё хорошо и так, как есть – и без косметики и всякого там маникюра, и недоумевают, зачем вообще всё это нужно, а вторые постоянно требуют от своих женщин, чтобы те изводили себя диетами, всяческими косметическими процедурами, лифтингами, увеличением или уменьшением разных частей тела и так далее…
ЛШ: Какое зверство (прости, Господи, как вы говорите в таких случаях).
У: Ты о чём сейчас?
ЛШ: Ну, обо всех этих препарированиях под предлогом «любви».
Я, как я понял из твоей мудрёной классификации, попадаю в первую категорию.
У: Ты верно понял. 
ЛШ: И совершенно справедливо (согласно праву представителя этой категории ) недоумеваю от необходимости что-то кардинально (или вообще) менять в любимой женщине (человеке – если бы я был женщиной, скажем, я вряд ли бы стал также придираться и к мужчине, думаю ).
У: Ну, мне знакома твоя позиция. И она мне всё же более понятна, чем та, которой придерживаются представители второго типа «любящих»…
Но печально то, что есть ещё и третий тип: которым вообще всё – всё равно. Потому что они ничего не замечают…
ЛШ: Ну, это тоже мало укладывается в мои представления о любви, если честно. Как можно не замечать того, кого любишь? Мне кажется, в этом случае наоборот – не хочется «отрывать взгляда» от объекта своей любви. И хочется всё рассмотреть подробно и запомнить как можно лучше .
У: Вот только не дразни меня так. Ты понимаешь, что тут у нас с тобой силы не равны, мягко говоря. Я не знаю, что там можешь «рассмотреть и запомнить» ты. Но я, мягко говоря, ловлю те редкие моменты, когда вообще могу что-то в тебе разглядеть. Хотя бы что-то. Вот как сегодня утром. Ухо было мною обнаружено и «разглядено». (Нет такого слова, блин). В числе прочих частей твоей головы и лица.  Но это было – редкостное везение, как я бы сказала. Потому что я далеко не избалована астральными видениями тебя в деталях и подробностях. И хотя сейчас я даже не пробую ни на что такое пенять, так как отдаю отчёт о том, что нахожусь именно в ментальном больше контакте (и не вижу твоих черт в нём, а лишь распознаю те образы, что ты мне посылаешь и мыслеформы - ловлю их в «мячиках» слов, как подачи в игре и ссыпаю вот сюда с помощью клавиатуры…) Короче говоря, сейчас не вижу тебя совсем. (На всякий случай озираюсь – таки ментально). Лишь ощущаю твоё присутствие и лёгкую улыбку на мою суету.
ЛШ: Я не суете улыбаюсь, а тому, что ты тут пишешь. Мельтешишь – да. Но это не вполне та суета, о которой мы говорили чуть раньше сегодня, кажется. И я шлю тебе что-то из своего образа…
У: Что-то… Пытаюсь отстраниться от той картинки, что нарисовалась у меня в этой связи…
ЛШ: Так и её – образ, с которого ты воодушевилась её нарисовать, тоже я тебе подсказал.  (без ложной скромности).
У: Я это понимаю. Конечно. Спасибо. Было очень приятно. И получить этот образ, и рисовать его.
ЛШ: Я рад, что тебе понравилось. Обращайся – я могу ещё так. 
У: Спасибо. Я в тебе не сомневаюсь. Но пока я не уловила твоего теперешнего образа тебя. Вижу только синеватые штаны. И белые рукава.
ЛШ: Подними голову повыше просто…
У: Ух… Мне стало как-то не по себе.
ЛШ: Ты боишься меня? (очень изумлённый смайл).
У: Выходит, что есть немного. Ты очень высокий, кроме прочего. И в темноте моей комнаты моё видение тебя происходит сродни разглядывания призраков. А это, знаешь ли, жутковато.
ЛШ: Хммм. Попробуй сменить способ восприятия.
У: Я могу посмотреть с закрытыми глазами. Так мне менее тревожно почему-то.
ЛШ: Ну, попробуй для начала так. 
У: Когда я закрываю глаза, света значительно больше. На контрасте с темнотой моей комнаты. Всё становится светло кругом. От твоего света. Не страшно, конечно же. Но за ним же, за этим светом, я плохо различаю твой силуэт и его подробности .
ЛШ: Ладно. Я попробую «уменьшить» освещение . И ты ещё раз попробуй.
У: Мне кажется, ты слишком его уменьшил. Теперь я вижу тебя. Но – в темноте. Это тоже не очень чётко. Зато я увидела твой силуэт. Да. В цвете. И то, что ты руку положил мне на правое плечо.
ЛШ: А ты этого не почувствовала? Только увидела?
У: Ну, и чувствовать, и разглядывать тебя одновременно - у меня пока не особо получается. Я буду пробовать больше и более усердно. 
ЛШ: Хорошо. Я сделаюсь-таки посветлее. 
Почему же ты всё-таки меня боишься? И это – после всего, что «между нами было», как вы говорите.
У: Ну, ты, это… Не только пугаешь меня, но и смущаешь теперь.
ЛШ: Я не нарочно – ни то, ни другое. Точнее, ни первое не нарочно, ни второе… И я помню про компот. 
У: Спасибо, что так много шутишь. Это как раз помогает мне меньше пугаться тебя.
ЛШ: А зачем вообще меня «пугаться». Я уж было поверил, что ты мне доверяешь, принимаешь за своего. 
У: Ну, я таки принимаю. Но, поскольку я не привыкла видеть тебя, я привыкла больше ощущать тебя ментально или как «астральное присутствие», упражнение с «разглядыванием тебя» посреди темноты моей ночной комнаты вызывает во мне «лёгкий таки испуг».
Я бы и Альфира вот так испугалась, появись он предо мной посреди темноты. И тут дело не в том, принимаю я кого-то как «своего» или нет. Дело в том, как это воспринимается в темноте.
ЛШ: Ты – боишься темноты?
У: (чешу затылок). Хмм. Я раньше так не считала. Но вот выходит, что есть немного. Точнее, я боюсь неожиданных появлений кого-нибудь в ней, в темноте.
ЛШ: А.. Ты боишься неожиданного в темноте?
У: Наверное.
ЛШ: Но ведь я – вполне ожидаем. Ты же понимаешь, что я – тут? Чего в этом «неожиданного»?
У: Нуу… Я привыкла просто слушать тебя по ночам. А вот смотреть на тебя в темноте – не привыкла, мягко говоря.
ЛШ: Может быть, тебе стоит включить освещение? Чтобы было более комфортно.
У: Я не могу этого сделать сейчас. Мои дети (половина из них) спят в этой комнате сейчас. Я и так тревожу мир их сна, стуча клавишами и слушая расслабляющую негромкую музыку по радио Релакс-Нэйча… Они к звукам привыкли. А вот свет… будет их беспокоить, как мне кажется.
Я попробую просто преодолеть свой страх и сосредоточиться на твоём астральном присутствии. :*)
И я ощущаю твою нежность сейчас. Спасибо, что так поддерживаешь меня.
ЛШ: Ну, слово «не за что», как и «на здоровье», мне ощущаются тут неуместным в контексте…
У: Да. Я тоже так чувствую.
ЛШ: Но я могу сказать – «всегда пожалуйста. Обращайся». 
У: 
Я хотела посплетничать с тобой про тёток из салона. А ты вот меня вовлёк в эти астральные обнимашки.
ЛШ: Ты что-то имеешь против?
У: Нет. Я только вот думаю, почему мне не страшно обниматься с тобой и ощущать твои прикосновения. Но страшно пытаться разглядывать тебя?
ЛШ: Возможно, это – дело привычки. Ты просто не привыкла видеть меня. Больше привыкла именно ощущать. Как бы ты не говорила о том, что «хочешь меня видеть»…
У: Я, правда, хочу. Если бы я могла видеть тебя более отчётливо и чаще, я бы привыкла и не боялась уже… Блин, звучу для себя сама сейчас как та Настенька из сказки про Аленький цветочек…
ЛШ: Помню этот образ. И сказку помню. Ты мне её таки рассказала. И там в конце Чудище оказался заколдованным принцем.  Хорошая метафора, не находишь?
У: Ну, я понимаю, к чему ты клонишь, дорогой Принц. Но ты, на минуточку, не заколдован. Если уж на то, это я тут – заколдована: у меня нет возможности тебя видеть из-за того, что нет навыков, нет шиморского чипа и вообще…
ЛШ: Всё хорошо с тобой. Не наговаривай на себя ничего такого. У тебя всё получается лучше и лучше. Я правда так думаю. А в этой метафоре я лично подразумевал (усматривал)то, что Чудище не было на самом деле жутким. Оно было просто таковым в её воображении, потому что так действовали чары злой колдуньи, заколдовавшей принца (за его ошибки)… И когда Настенька с помощью своей любви смогла преодолеть свои страхи, она таки «расколдовала» принца: увидела его во всей, как вы говорите, красе. 
У: То есть, дело в страхах?
ЛШ: Ну, если не считать ошибок принца  , то да – в них.
У: Про ошибки я не очень могу провести прямую параллель, если честно.
ЛШ: А тебе и не надо этого делать. Оставь это тому, чьи ошибки. (Принцу ).
У: Ладно. Что-то меня слегка укачивает от этих сказочных аллегорий. И если не продолжать попыток рассматривать твой образ сквозь темноту, то я бы предпочла вернуться к мастерицам…

ЛШ: А ты хочешь продолжать попытки рассматривать?
У: Ну, у меня двоякое чувство. И хочется, и колется.
ЛШ: И это тоже – поговорка, как я понимаю. Ладно. Смысл её мне ясен. То есть, ты хочешь пробовать преодолевать свои страхи?
У: Да. Если это – та цена, что мне надо отдать, за возможность лицезреть тебя хотя бы астрально. Хоть Ирина и говорит, что в астрале нет чётких образов тех, кто к ней приходит, но я не склонна понимать это однозначно.
ЛШ: И – вне контекста. Ей же постоянно «показывают» свои образы и разные там детали её гости. Так что это – не совсем так. Это было бы просто вырвано из контекста.
В астрале вполне можно чётко видеть образы. И когда я тебе транслирую свой образ – осознанно его транслирую для тебя, ты вполне можешь его «видеть» - распознавать и даже разглядывать. Нужно только приноровиться. 
У: Я поняла тебя. Но мне, наверное, пока проще делать это с закрытыми глазами.
ЛШ: Да. Так может быть проще для тебя сейчас. Раз ты ещё боишься неожиданностей на фоне темноты .
У: У меня пришла ещё одна сказочная ассоциация, пока я сейчас вот так тебя ещё разглядывала. Из сказки про Красную Шапочку. Когда та спрашивает: «Бабушка, а почему у тебя такие большие ушки?...»
В моём случае: «Аук’эми, почему у тебя такие розовые губки?».
ЛШ: Да. Забавная ассоциация… «Потому что я хочу поцеловать тебя – нежно-нежно, девочка ».
У: Да. Это я уже как раз поняла. Красивый цвет, кстати. Прямо как у розовых лепестков. Хорошая цветопередача .
ЛШ: Вот ведь! Такой момент испортила иронией своей… Трусиха.
У: Каюсь. Но оно само с языка сорвалось. Прости.  Я не со зла. И я принимаю твою нежность. Без иронии. И мне правда очень цвет понравился. 
ЛШ: Ладно, если так. Я – больше не Чудище для тебя?
У: Нет, конечно. Ты им и не был. Это были мои внутренние «приведения», которые мне заслоняли тебя.
ЛШ: Как метафорично.  Хоть и не сказочно уже.
У: Про приведений тоже есть сказки. Но они не идут мне на ум сейчас. Я хотела бы вернуться к земным женщинам-маникюрщицам…
ЛШ: И чем же они так тебя зацепили?
У: Я, кстати, также, на манер Красной Шапочки, поинтересовалась у тебя, Бабушка, почему же твоя рубашечка не застёгнута.  Но ответ был мне очевиден – в виде твоего … нет, пузика там как раз и нет. Это… Ну, не знаю. Не совсем выглядит как то, что у нас рисуют как мужской пресс виде кубиков. Но что-то такое, мышечное, там таки «прорисовывается».
ЛШ: Бррр. Как ты об этом говоришь – как на уроке анатомии (если не на патолого-анатомии : препарирование диковинных неземных видов жизни.)
У: Я тебя не препарировала, а разглядывала. И это я так неумело выразила восторг по поводу твоей подтянутой фигуры и тонкой талии, которую ты не стал скромно прятать лишний раз в просторной рубашке, а вот оставил «душу нараспашку», так сказать.
ЛШ: И всё то ты шутки шутишь. И сейчас заставишь меня кое-кого цитировать в отместку, про то, что я ведь «для тебя старался». 
У: Я не заставляла. Ты сам – цитируешь. Я и так понимаю всё. Я просто иронизирую оттого, что мне нечего «противопоставить» твоей неземной, в прямом смысле этого слова, красоте: мне, в моём дурацком полу-плюшевом (как у Бриджит Джонс «одетой в ковёр») платье, тоже таки – подаренном (как и Бриджит) мамой к Новому Году (ОМГ) и в домашних тапках на босу ногу. Про прочие подробности не хочу даже говорить. Они не очень меня лично воодушевляют…
ЛШ: Кажется, мы сегодня уже говорили об этом. Если ты запамятовала – перечитай – чуть выше. Про разные там типы «любящих» мужчин. Хотя я лично ограничился бы в этом определении только первым типом, потому что ко вторым двум у меня остаётся много вопросов… Кого и как они там «любят»…
У: Я всё помню, и всё понимаю. Но я же – не «любящий» мужчина в отношении самой себя. Поэтому, мне думается, что мне самой позволен таки некий критический взгляд на собственный образ…
ЛШ: Ну, если он, такой взгляд, обескураживает тебя, и ты считаешь, что тебе «нечего противопоставить» (хотя, зачем что-то «противопоставлять»? По-моему, лучше уж «дополнять» ) - красоту… Я думаю, что он – не «полезен», в твоих же терминах. А как раз таки - вреден. И надо его пересмотреть – сам такой взгляд. Или – угол зрения.
Мне бы хотелось, чтобы ты ощущала себя красивой. Ведь ты – красивая. В моих глазах – весьма. 
У: Красота – в глазах смотрящего.
Поэтому тебе легко так видеть. ЛШ: Добавь и к своим глазам красоту при взгляде на себя. Тебе что, жалко что ли? 
У: Хммм. Я не думала об этом в таком ключе. Надо будет попробовать.
ЛШ: Да. Смотреть с любовью. 
Когда смотришь с любовью – видеть красоту становится легко и естественно. Только отсутствие любви мешает нам видеть – воспринимать красоту.
У: Ты – ловкий мастер ментальных манипуляций: уводишь меня от моих маникюрщиц в мир высоких вибраций… Неумолимо. И они меня расслабляют и убаюкивают.
ЛШ: Ты – не рада?
У: Я… Я ощущаю, что хочу теперь спать. А хотела рассказать про то, как земные дамы обсуждали свои воззрения на интимную жизнь.
ЛШ: Это, конечно, интригующе любопытно. Но зачем мучить себя, если уже хочется спать? А ты, вроде бы, собиралась потихоньку выходить из ночного режима… 
У: Да уж.
Я поняла тебя. Что ты не хочешь их обсуждать. Ты, наверное, всё слышал прямо там?
ЛШ: Ну, всё – не всё, но кое что слышал. Да. Неутешительное. Мягко говоря. И ты – тоже, весьма мастерски, втягиваешь вот так меня в это обсуждение. С тобой прямо не соскучишься.
У: И что именно тебе не понравилось?
ЛШ: А ты сама как думаешь?
У: Ну, я думаю, что многое могло «покоробить» слух. Например их жаргон.
ЛШ: В жаргонах я не особо разбираюсь. Меня больше «покоробило» их рассуждение об абортах… И то, как они ценят или не ценят своих «мужиков». И насколько дорожат ими и «верны».
У: Да. Мне тогда пришёл отчётливый образ обезьян в этот момент. Не ты ли мне его «подкинул»?
ЛШ: Я не был столь критичен. Я был скорее немного ошарашен. «О времена. О нравы» - нашёл подходящую цитату в твоём «архиве», как Лена его называет.
У: Я осмелилась её слегка подкорректировать. 
ЛШ: Ладно. Не суть. Но ты меня поняла, я думаю. Я не то, чтобы их осуждаю. Кто я для этого. Я бы вообще не выжил сейчас на Земле, наверное. Ни как мужчина, ни как женщина. Это – то ещё испытание на прочность. Поэтому я не в праве их осуждать. Я просто подумал, что мне было бы больно… Наверное. Если бы ко мне так относились. Ну, и про аборты тоже – больно. Столько духов не смогли воплотиться. 
У: Мне вот тоже сегодня было больно: от новостей о том, что в Турции (это южная страна такая у нас, не очень далеко) было сильное землетрясение сегодня. И погибло много людей, и детей…
ЛШ: Да. Я сочувствую и разделяю твою (и этих людей – потерявших своих близких) боль. Я ощущаю её в тебе. Да. Горькое ощущение. Но, как сказал Кришна, «мудрые не скорбят ни о живых, ни о мёртвых». Так давай и мы не станем напрасно предаваться скорби и … да – правильно думаешь – «сползать по вибрациям». Мы и так уже достаточно к тому спровоцированы обсуждением твоих маникюрных тётенек и их мужчин.
У: Я поняла тебя, мой Неукротимый герой. Ты – неукротим в плане того, чтобы гармонизировать всё. Настоящий целитель. Горжусь тобой. Хоть я и не твоя мама .
ЛШ: Ты думаешь, что гордиться мной в праве только моя мама?
Тебе неловко это писать. Я слышу. Но и моя … Аук' эмуа тоже имеет полное право мной гордиться. 
И мне приятно, что ты такого высокого мнения обо мне. 
И у тебя приятные духи. Спасибо. 
У: Вот и мне бы ещё развить «астральный нюх»… Эх, жадная я. Да?
ЛШ: Ну, не то, что прямо жадная. Но – настойчивая и пытливая – это точно. Но я этим тоже, можно сказать – горжусь.  Мне нравится твоя настойчивость. Это тоже своего рода – Неукротимость. 
Ладно. Тебе точно пора спать уже. Заканчивай писанину. Нет. Не отберу серёжку. Это шутка, конечно. Но могу и поругать – «взаправду». 
У: Ладно, мой господин. Слушаюсь и повинуюсь . .
Сейчас, опечатки проверю и буду.
Знаешь, я, пожалуй, поставлю тут в качестве резюме стишок, который сочинился у меня как раз тогда, когда я тебе сказку про Аленький цветочек рассказала. 
ЛШ: Хорошо. Я тоже его «перечитаю» как раз. 
У: Вот он, стишок.

Одобрение - всё же нужно мне.
Но - не всех: Твоего - достаточно.
А вокруг - болтовня досужая...
Я как пункт между ней - передаточный.
Ты скажи, дай знать, что всё правильно,
Что всё верно зрю, понимаю я.
А иначе опять изведусь виной,
Как снегурка, в сомненьях растаю я.
"Ты явись мне, прошу, друг мой, ласковый"....
Ты - не Чудище, да я - не Настенька.
Но пока я в сомненьях - напрасно ли? -
Всё одно мне: вокруг лес ненастный лишь.
И за лесом тем - не видать древов,
Не услышать птиц... не почуять мне,
Как ты есть, и ждёшь, и даруешь кров
В теплоте своей - в леса глубине...

ЛШ: Красивой стих. Хоть и грустный немного.
Давай думать, что это – не вполне про нас.  Будем мыслить позитивно: Возьмём только то, что вызывает в нас улыбку в ответ на этот стих, а не грусть, пусть и лиричную.
У: Как скажешь.